Фредерик Рюйш и его дети

Он открыл папку, прочитал записку и, сразу как-то посерьезнев, пролистнул несколько страничек.

– Ты кому-нибудь об этом говорил? – подозрительно спросил он.

– Нет, я ее сегодня в почтовом ящике обнаружил… Хотя Марина знает, конечно. Я думаю, Татьяна Владимировна опустила ее в ящик, предполагая, что я обнаружу в первый же день, а я только сегодня нашел.

Николай Николаевич снял телефонную трубку и набрал две цифры. – Миша, зайди ко мне… Срочно.

Через несколько секунд дверь открылась, и в кабинет вошел капитан милиции – средних лет, с крохотными усиками.

– Посмотри эти документы и дай заключение.

– Есть, – он взял папку и собирался идти.

– Нет, Миша, взгляни сейчас, при мне.

Михаил сел тут же за стол и стал перелистывать бумаги, внимательно вчитываясь в цифры, вглядываясь в печати, для этого он достал из кармана небольшую лупу. Поначалу Михаил смотрел с интересом, потом лицо его выразило недоумение.

– Ё-мое! – даже в присутствии начальства не смог удержаться он от тихого возгласа, но тут же осекся, просмотрел следующую страницу, заглянул в середину…

– Ну что, что? – нетерпеливо спросил Николай Николаевич.

– Сейчас, – он заглянул в конец и захлопнул папку. – Невероятно. Полная туфта. Бессмысленная, ничем не обоснованная туфта. Я такой примитивной подделки не видел еще никогда, а штампы здесь смазанные – химчистки центрального района и какого-то ЗАО «Хромис». Грубейшая подделка, рассчитанная на полного идиота.

– Но-но, – бросив на меня тревожный взгляд, сказал Николай Николаевич, – ты полегче оценки давай.

– Если нужно, могу дать более расширенное заключение по каж дому из документов.

– Не нужно, свободен.

– Полный идиот, на которого рассчитана эта галиматья, конечно, я, – сказал я, когда Михаил ушел.

Хозяин кабинета только пожал плечами.

– Детективы и триллеры куда легче писать, чем в них играть, – сказал я, поднимаясь. – Ладно, пойду.

Николай Николаевич проводил меня грустным взглядом. Что такое счастье? Какая неуловимая грань между счастьем и печалью. Вот только совсем недавно я был счастлив, как идиот, а сейчас… Сейчас пелена спала, и для меня все стало понятно. Вся эта история с похищением, с документами была выдумана влюбленной Мариной. Но как здорово она все придумала! А я, дуралей, верил во все ее истории. Документы подделала, на покойников купчие заполнила… Прямо мертвые души какие-то. Нет, восхитительная девушка! Просто мечта!

Я вспоминал всю схему моего одурачивания и не мог найти изъяна. Я оказался героем ее романа, не очень умным, даже туповатым, не очень догадливым, и мной можно было крутить-вертеть как угодно. Восхитительная девушка! Я улыбался, вспоминая все ее замечательные шалости и придумки. Значит, в то время, когда я писал ночью роман, Марина придумывала свой роман, в котором я был главным героем. Интересно, а Циркач тоже ее придумка, или все-таки это ее парень?

Я поднялся в лифте до своей квартиры уже в прекрасном расположении духа.

Сейчас я расцелую Марину, скажу, что ничуть на нее не сержусь, похвалю за прекрасный сценарий, мы посмеемся с ней над всей этой историей… Я, улыбаясь, открыл дверь и вошел в прихожую. В прихожей горел свет, на полу стояла большая дорожная сумка, на вешалке висела полосатая куртка, пахло знакомыми духами… Нина вернулась, но почему без звонка?! Меня бросило в жар, сердце заколотилось… Влип, вот влип! Сознание лихорадочно заработало. Что делать? Я метнулся обратно к двери. Сейчас потихонечку выскользну… Нет, поздно, она наверняка слышала. Шаги, она идет сюда… Вот черт! Что же делать?!

В прихожую вышла моя жена.

– Здравствуй, дорогой. Ну, как ты тут без меня, Сергуня? – с какой-то, как мне показалось, издевкой в голосе спросила она, подходя и целуя меня.

– Да я, как-то… Не ожидал, – я улыбнулся радостно, обнимая ее и прижимая к себе, я выигрывал время, соображая, что делать… А что, собственно, делать, в чем я виноват? А где, интересно, Марина?

– Ты приехала неожиданно слишком. Я даже подготовиться не успел.

– Ну, как же, мы ведь с тобой два дня назад по телефону разговаривали. А ты уже поправился? – Нина отстранилась и внимательно посмотрела мне в лицо. – Как твое горло? Два дня назад ты был так простужен. Я думала, ты до сих пор без голоса, а ты уже где-то шляешься, – она как-то подозрительно смотрела на меня.

– Да, кхе-кхе… есть еще немножко, – сориентировался я вовремя. – Лечусь. А ты здорово загорела… Как погодка была?

Мы прошли в кухню.

– Ты молодец, порядок у тебя везде. Я уж думала, приеду в бардак.

– Это я к твоему приезду, – и снова закашлялся.

«Как же мне спросить про Марину? – думал я. – А зачем, может быть, все само собой решится». Я молниеносным взглядом окидывал помещение, глаза искали Маринины вещи, которые она могла забыть. Торопливо обошел квартиру, но никаких следов ее присутствия в доме не было. Удивительно, но, уходя, она забрала все свои вещи. У меня осталась только папка с квитанциями на покойников.