Фредерик Жолио-Кюри

В первые месяцы оккупации немцы пытались играть комедию «сотрудничества» и «культурного сближения». Народ молчал. Сурово молчала и основная масса французской интеллигенции.

Профессор Жолио-Кюри продолжал руководить лабораторией Коллеж де Франс. Немцы снова и снова обращались к нему с предложениями о сотрудничестве. Он не принимал и не отвергал их. Немцы ждали.

Запас урановой руды был надежно спрятан в лаборатории атомного синтеза в Иври.

Циклотрон — громоздкую установку в двадцать семь тонн — немцы оставили на месте в Коллеж де Франс, но в первый же день наложили на него печать. Группа немецких физиков и военных специалистов прибыла в Коллеж де Франс, чтобы увезти циклотрон в Германию. Умело отговариваясь, оттягивая, профессор Жолио-Кюри убедил их провести лучше нужные исследования на месте: «Зачем разбирать и увозить циклотрон? Вы же можете работать на нем и здесь».

Вот только — увы! — «случайная поломка» вывела недавно циклотрон из строя. Для ремонта потребуется несколько месяцев.

Циклотрон «ломался» еще не раз. Он так и стоял опечатанным все время оккупации.

С осени профессор Жолио-Кюри возобновил чтение лекций в Коллеж де Франс. Он знал, что после войны Франции будут нужны кадры физиков, и он заботливо берег их.

Единственной партией, продолжавшей борьбу с нацизмом, не отступавшей и не дрогнувшей ни на один день, была Коммунистическая партия Франции.

«Несмотря на преследования, Французская коммунистическая партия восторжествует, потому что это великая партия рабочего класса, великая партия французского народа», — писала в ноябре 1939 года выходившая в подполье «Юманите».

«Можно издать любые декреты о запрещении коммунистической партии, но нельзя сломить наше сознание, нашу веру, нашу уверенность в том, что коммунизм должен стать завтра принципом организации мира», — заявляла «Юманите» несколькими месяцами позже.

В дни немецкого наступления, в мае 1940 года, Центральный Комитет Французской коммунистической партии принял декларацию о борьбе с врагами и с предателями Франции.

И даже в обстановке всеобщей паники и хаоса в день вступления немцев в Париж тут же, в Париже, все же вышел очередной, нелегальный номер «Юманите». Через несколько дней «Юманите» опубликовала воззвание к французскому народу:

«Франция еще вся в крови, но она хочет жить свободной и независимой. Никогда столь славный народ, как наш, не будет народом рабов.

Только в народе коренится великая надежда национального и социального освобождения».

В истерзанной, залитой кровью Франции жила стойкая, мужественная партия народа. Эта партия подняла и повела народ на бой.

Сначала в Нанте, Бордо, Лионе, затем и в Париже начались летом 1940 года первые открытые выступления против фашистов. С августа по призыву Центрального Комитета Французской коммунистической партии начинается формирование первых групп Сопротивления.

К концу лета выступления против немцев становятся все шире: летят под откосы немецкие поезда, горят немецкие склады, падают убитыми фашистские офицеры. Немцы ответили массовыми расстрелами.

Осенью в Париже появились и первые студенческие листовки.

В конце концов нацисты сбросили маску «культурного сотрудничества». Начались аресты. Десятки профессоров и ученых были посажены в тюрьмы гестапо, высланы или подвергнуты домашнему полицейскому надзору. Одним из первых оккупанты арестовали Ланжевена.

Поль Ланжевен был известен каждому французу не только как выдающийся ученый, учитель нескольких поколений французских физиков. Люди старшего поколения не забыли о митингах в зале Ваграм. У многих были еще свежи в памяти яркие выступления Ланжевена с публичной критикой деятельности Лиги наций, не противодействующей угрозе войны. Как один из председателей Всемирного антифашистского комитета, Ланжевен, вместе с Анри Барбюсом и Роменом Ролланом, стал известен уже всему миру.

Имя Ланжевена недавно снова прогремело по всей Франции. Когда в начале «странной войны» правительство Франции запретило коммунистическую партию и разгромило прогрессивные общественные организаций, в том числе Всемирный антифашистский комитет, профессор Ланжевен смело выступил с протестом в открытом письме премьер-министру Франции Даладье. В начале 1940 года, на судебном процессе сорока четырех депутатов-коммунистов, Ланжевен с изумительным мужеством произнес речь в их защиту. Он открыто заявил тогда, что считает коммунистов подлинными патриотами и борцами за свободу и независимость родины.

— Тот режим, который преследует коммунистов, действует так лишь из побуждений нечистой совести и неверия в самого себя, — закончил Ланжевен свое выступление на суде.