Фредерика

– Может, и не будет, но боюсь, что вы не застанете ее дома, – со вздохом ответила Фредерика. – К сожалению, мой дядя, который живет на Харли-стрит, уже давно страдает мучительной и неизлечимой болезнью. Тетя Серафина считает своим долгом поддерживать сестру и проводит почти целые дни на Харли-стрит. Тетя Амелия очень расстроена и стала почти недееспособной. Понимаете, она слишком чувствительна, и любая мелочь выбивает ее из колеи. – Фредерика поспешно добавила: – Я не имею в виду, что болезнь дяди – мелочь!

– Я вас поняла, – промолвила Элиза. – Мне искренне жаль бедняжку, но я избавлю вас от цветистых банальностей. Думаю, мы можем не лицемерить: крайне неудачно, что это случилось именно теперь! Должно быть, вы чувствуете себя очень неловко, проживая в доме без старшей компаньонки. Я намерена оставаться в Лондоне несколько недель, так что, возможно, сумею прийти вам на помощь.

– Нет-нет! Вы очень любезны, но это не имеет значения! Моя тетя не любит светские приемы и редко сопровождает нас. Она согласилась поселиться на Аппер-Уимпоул-стрит при условии, что ей не придется этого делать. Конечно, выглядело бы приличнее, если она всюду с нами бывала. Но по сути дела, я всегда являлась старшей компаньонкой Кэрис. Когда ей исполнилось семнадцать, я уже вышла из возраста, в котором нуждаются в компаньонке, – что бы ни говорил кузен Элверстоук!

– А что он говорит? – поинтересовалась Элиза.

– Самые неприятные вещи! – смеясь, ответила Фредерика. – Он считает меня чуть ли не падшей женщиной, потому что, выходя из дому, я не беру с собой служанку! Просто абсурд какой-то! Каждому видно, Что я уже не девочка!

– Конечно, хотя, простите за откровенность, до смертного одра вам далеко.

Фредерика улыбнулась:

– Думаю, никакая женщина не признается, что она уже одной ногой в могиле. Но это не важно. Будет весьма некстати, если мой дядя умрет сейчас, так как Кэрис уже не сможет тогда посещать такие приемы, как этот. – В ее глазах снова заплясали искорки смеха. – Боже, как гнусно это звучит! Но когда привозишь красивую и любимую сестру на один сезон в Лондон, кажется несправедливым, если приходится отказываться от всех планов, потому что дядя, которого мы едва знаем и который даже не наш кровный родствен-ни (хотя он добрый и достойный человек), умирает в такой неподходящий момент!

Глаза леди Элизабет весело блеснули в ответ, но она отозвалась вполне серьезным тоном:

– Да, понимаю, это действительно некстати. Но если он ваш родственник только благодаря браку с тетей, то полагаю, все, что вы должны будете делать в случае его кончины, это носить черные перчатки.

– Но не танцевать в черных перчатках! – возразила Фредерика.

Леди Элизабет задумалась над этим.

– Возможно, вы правы. Я не уверена насчет танцев, но знаю, что мы были в черных перчатках после смерти одной из двоюродных бабушек, когда наша мать представляла Луизу, которая, как я припоминаю, посещала приемы каждый вечер. Впрочем, я не слишком забочусь об условностях – думаю, что вы тоже.

– Мне приходится заботиться ради сестры. То, что сочтут всего лишь эксцентричностью в леди Элизабет Донтри, могут заклеймить как неподобающее поведение, когда речь идет о мисс Мерривилл, – сухо промолвила Фредерика.

Элиза брезгливо поморщилась:

– Очевидно, так оно и есть. Как же это отвратительно! Ну, тогда остается только…

Но ее прервала леди Джерси, подбежавшая к ней с распростертыми объятиями:

– Элиза! Господи, а я и понятия не имела… Как же ты осмелилась приехать в Лондон, не предупредив меня?

Вынужденная отойти, Фредерика так и не узнала, что, по мнению леди Элизабет, ей остается делать. Она могла лишь надеяться, что мистер Ней-венби, почтительно попросивший у нее разрешения обратиться к Кэрис, сможет добиться успеха и завоевать ее мягкое сердце. Правда, надежда была не очень сильной, так как Кэрис едва не разражалась слезами при каждом упоминании его имени. Когда Фредерика сравнивала Нейвенби с Эндимионом, она с трудом верила, что Кэрис, какой бы дурочкой она ни была, может предпочесть смазливого тупицу такому достойному молодому человеку. Фредерика так рассердилась при виде Кэрис, с обожанием смотревшей на Эндимиона два дня назад в Олмак-се, что довольно резко потребовала от нее не делать из себя посмешище на приеме у Сефтонов.