На палубе свет дня стал меркнуть, если конечно эту серую мглу можно было назвать днем. Но Джек еще мог различить накатывающие из-за кормы валы с расстояния полмили, их белые буруны были ясно видны. Когда фрегат кренился, водяная стена заслоняла небо; две гигантских волны, слишком близкие друг у другу, столкнулись прямо за кормой, чтобы обратиться в одну, еще более громадную, издававшую при приближении страшный рев. А когда волна прошла и рев стих, напряженный слух Джека уловил резкий, подобный выстрелу, треск, и фок-мачта отправилась за борт. Сорванный с рея фор-марсель, белым пятном выделяясь во тьме, исчез прямо по курсу.
— Все наверх, все наверх! — заорал капитан. Корабль терял управление, рыская на курсе. Он посмотрел назад. Они опускались в ложбину; если у них не получится дать ход прежде, чем подойдет следующая волна, та ударит фрегат в корму, собьет с курса и развернет лагом к новой волне.
— Все наверх! — кричал он, надрывая горло. — Пуллингс, людей к фока-вантам. Мачта сломалась почти у топа. Фор-стаксель! Фор-стаксель! За мной! Топоры! Топоры!
Пользуясь временным затишьем во впадине между волнами, он бросился по переходному мостику во главе двух десятков моряков. Перекрестная волна залила шкафут по пояс; они пробились сквозь воду и оказались на форкастле прежде, чем наполовину развернутый бортом корабль начал подниматься — следующая волна не прошла еще и половины пути. Люди схватились за леера наветренного борта, сопротивляясь сокрушительной силе шторма. Площадь их спин создала достаточную парусность, чтобы нос немного развернуло прежде чем волна с ревом и пеной обрушилась на них — немного, но довольно, чтобы удар волны пришелся позади траверза, и фрегат уцелел. Топоры принялись за работу. Бонден был на бушприте, рубя форштаг, еще соединявший их с упавшей мачтой, разворачивавшей корабль. Джек, затаив дыхание, полз к нему, с головой погружаясь в пену. Он старался нащупать сезни фор-стакселя, намотанные на штаг. Ему это удалось; его руки и много других рук пытались освободить их, но те не поддавались.
— Держись! — раздался крик, и чья-то сильная рука ухватила его за шею. И на них обрушился невообразимой силы и тяжести поток воды — фрегат накрыла третья волна.
Давление ослабело, голова его вынырнула из воды. На снастях стало больше людей. Снова воздействие на них ветра, вкупе с поперечными волнами, стало разворачивать нос, но долго так продолжаться не могло — еще несколько минут, и ванты не выдержат. Корабль снова пошел вниз. Проводя руками по парусу, Джек обнаружил проблему: оборванные снасти намотались на нирал и застопорили раксы.
— Нож! — закричал он, вынырнув. Ему вложили его в руку: молниеносный взмах, и все задвигалось.
— Держись!
И снова грохот накатывающей волны, настоящей водяной горы. Нестерпимо давит на грудь, в голове бьется мысль, что нельзя выпустить парус, ноги обхватывают бушприт, чтобы удержаться… удержаться… Силы убывают. Но вот воздух опять врывается в его легкие, и приподнявшись над водой, он кричит: «Людей к фалам! Слышите меня там? Людей к фалам!»
Рывками парус скользит по штагу, наполняясь ветром. Но корабль уже почти развернуло бортом. Успеют ли? По мере того, как стаксель набирал силу, «Сюрприз» медленно, тяжело поворачивал — огромная волна приближалась — и повернул как раз, чтобы принять ее в бакштаг. Он стал подниматься, и вся мощь шторма, обрушившись на парус, поставила корабль в положение перед ветром. Фрегат пошел быстрее и обрел управляемость. Хотя последний удар разбросал людей у штурвала, румпель-тали выдержали, и следующая волна безвредно скользнула под кормой. Он слез с бушприта, привалился на мгновение к недгедсам, пока корабль шел вниз, и оказался на форкастле. Тот был полностью очищен от следов аварии. Парус держал хорошо. Джек отозвал людей со снастей и пошел по переходу.
— Есть потери, Герви? — спросил он, обхватывая руками пиллерс.
— Нет, сэр. Несколько раненых, но все отправлены на корму. Вы в порядке, сэр?
Джек кивнул.
— Он управляется лучше, — заметил он. — Отпустите подвахтенных. Всем грогу — организуйте выдачу на полупалубе. И позовите боцмана.