Фрегат «Звенящий»

После занятий на яхте он повел нас на пляж и стал учить плавать по-настоящему, потому что Антошка еле-еле умел держаться на воде, да и все мы были пловцы так себе.

Через несколько дней занятий мы плавали уже увереннее. Антошка про это сочинил такие строчки:

Не махайте бе

столку руками,Воздух вы должны держать внутри.
Главное, не говорите маме,
Как мы тут пускали пузыри.

Но это он просто для рифмы, потому что пузыри никто не пускал.

Еще через день Яков Платонович сказал:

"Ну, господа гардемарины, пора вам в самостоятельное плавание".

Ксеня сказала:

"Ой!"

У меня внутри тоже ойкнуло, но снаружи я сдержался.

Яков Платонович успокоил:

"Я попрошу на станции моторную лодку и буду сопровождать вас".

И мы пошли самостоятельно. А дуло посильнее, чем в первый день. Сперва мы боялись, и Вася, который первым сел на руль, для придания себе храбрости закусил губу и прищурился.

Но скоро мы привыкли. Яхта хорошо слушалась руля. Без тяжелого Якова Платоновича управлять ей было легче, хотя и страшновато сперва. Но он был на моторке неподалеку.

Мы отходили от берега на один-два кабельтова, делали поворот оверштаг, шли к пирсу и приставали к нему. Иногда крепко стукались, но ничего страшного не случилось. Только Антошка подходить к причалу самостоятельно не решился, руль держать было трудновато, ему помогал Вася.

После целого часа занятий Яков Платонович сказал:

"Поворот оверштаг вы уже освоили. Теперь будете крутиться через фордевинд…"

Ксеня опять сказала "ой". И не напрасно. Потому что при первом же самостоятельном повороте фордевинд мы кильнулись.

На руле был Вася, но виноват, наверно, был я. Потому что я держал гика-шкот и зазевался, не сумел вовремя перенести грот с борта на борт. Он перекинулся сам собой, гик ударился о ванту, яхту качнуло влево, мы кинулись на правый борт, но парус опять перекинулся, и… в общем я сам не помню, как оказался в воде. При этом сверху меня накрыло парусиной.

Я почему-то не очень испугался, только вода показалась холодной. Больше всего я боялся за очки, но они были теперь на резинке и никуда не девались. И тут я подумал: "А как там Антошка?"

Жилет держал хорошо. Я приподнял парус над головой и стал выбираться к задней шкаторине, чтобы не наткнуться на мачту и ванту. И выбрался. И сразу увидел Антошку. Он держался за руль и … улыбался.

Я сразу спросил:

"А где Ксеня и Вася?"

"Они за шверт держатся".

Я поплыл и обогнул корму. Ксеня и Вася, вскинув руки, держались за край торчащего шверта. Он был большой, красный и блестящий. Вдруг я услышал голос Якова Платоновича:

"Хорошо, ребята, молодцы!"

Я не понял, почему мы молодцы. А Яков Платонович скомандовал с моторки:

"Вася, заберись на шверт и старайся поставить яхту. Только берегись, чтобы днищем не стукнуло. Ксеня, помогай ему. Антошка, продолжай держаться за руль. Слава! Плыви к мачте и толкни ее вверх!"

Я думал, меня спасать будут, а тут "плыви"! Но делать нечего, поплыл. В жилете быстро не поплаваешь, да еще мешали мелкие волны, плескали в лицо. Я один раз даже хлебнул воды и закашлялся. Но все же обогнул яхту с носа, подплыл к верхушке мачты, приподнял ее из воды. Потом, перебирая руками, добрался до середины, толкнул вверх. И она стремительно выпрямилась! Потому что Вася и Ксеня с другой стороны нажали на шверт.

Я увидел, как Вася со шверта прыгнул прямо в кокпит, потом втащил туда Ксеню, а после этого помог забраться на корму Антошке.

Я вдруг испугался, что про меня забудут, и начал отчаянно грести руками к яхте. Но про меня, конечно, не забыли. Вася схватил румпель, велел Ксене подобрать гика-шкот и послал Антошку к стаксель-шкотам.

"Давай подбери стаксель, бояться будешь потом", – сказал Вася, постукивая зубами.

"А я и не боюсь!" – весело крикнул Антошка. А Яков Платонович все командовал:

"Вася, подходи к Славе круто в бейдевинд! Наветренным бортом!.. Растрави паруса…"

Я увидел борт "Звонка" рядом с собой, вскинул руки, вцепился. Меня ухватили за жилет, потянули вверх. С трудом, но все-таки втащили в кокпит. И мы пошли к берегу.

На берегу Яков Платонович поздравил нас с первым перевертыванием и стал "разбирать ситуацию". Сказал, что действовали мы правильно, только мне надо было не отпускать мачту, а придерживать ее за ванту. Тогда я сам оказался бы у борта, когда "Звонок" встал на ровный киль.

"Ну, ничего, – успокоил он меня. – В следующий раз все получится лучше".

"Какой еще следующий раз? – подумал я. – Зачем?" Мне казалось, что теперь мы должны долго сидеть на берегу и приходить в себя от переживаний. Но Яков Платонович распорядился иначе. Сказал, что сейчас мы отойдем от берега на четверть кабельтова и перевернемся снова. Сами! Для тренировки!

Я подумал, не выбрать ли мне в жизни какую-нибудь совершенно сухопутную профессию: например, погонщика верблюдов в пустыне, подальше от моря. Но Антошка, который оказался самым храбрым из нас, заорал "ура". Нам что оставалось делать?