Фрегаты идут на абордаж

Спустя неделю они прибыли в Новый Амстердам — центр Новых Нидерландов возле устья Гудзона. Окруженный частоколом со сторожевыми башнями город большей частью состоял из бревенчатых домов. Голландские переселенцы носили широченные штаны до колен, за что получили от англичан прозвище «мистер Кникербокер». Здесь Петер Эркенс впервые в жизни увидал рослых бронзоволицых людей, одетых в пестрые, расшитые орнаментом одежды из звериных шкур. Их длинные иссиня-черные волосы были собраны на макушке в пучок, из которого торчали одно, два или три орлиных пера. У большинства имелся лук, а на поясе — искусно выделанный кожаный колчан, полный стрел; лишь немногие были вооружены мушкетами. У берега реки виднелись их легкие пироги, на которых они привозили сюда добытые за зиму меха, чтобы выменять на них у голландцев ножи и топоры, мушкеты, порох и свинец. Чего тут только не было: меха выдры и соболя, горностая и норки, скунса и бобра, медвежьи, волчьи и лисьи шкуры! Однако все это великолепие мало интересовало Петера Эркенса — он не отрывал глаз от индейских пирог. Часами просиживал он на берегу, изучая их конструкцию: киль и шпангоуты из легкой лиственницы, прошпаклеванную смолой обшивку из кусков березовой коры, скрепленных между собой особо выделанными тонкими корнями сосны. В конце концов он уговорил одного молодого индейца дать ему на несколько часов пирогу в обмен на абордажный тесак. Старший корабельный плотник пришел в восторг от великолепной остойчивости и прочности, изрядной грузоподъемности и маневренности казавшегося невесомым суденышка, приводившегося в движение легким однолопастным веслом.

Карфангер больше интересовался мехами, целые залежи которых обнаружил в портовом пакгаузе, принадлежавшем местным купцам. А когда ему сказали, что в пакгаузе по соседству хранятся самые разнообразные пряности, завезенные сюда с тропического юга, он окончательно отказался от мысли идти к Кюрасао и Арубе, твердо решив раздобыть обратный фрахт здесь, на месте.

Карфангер быстро сошелся в цене с несколькими купцами и, не откладывая, приказал своим людям грузить закупленный товар на корабли. Сам он встал в сторонке, наблюдая за погрузкой. Тут появился Петер Эркенс и поведал о своей «сделке». На кремневое ружье он выменял у индейца пирогу, связку шкурок выдры и бобра и три восхитительных меха голубого песца.

Пирогу Эркенс без труда сам поднял из воды и принес на корабль. Посмотреть на нее сбежалась вся команда. Моряки наперебой восторгались ее легкостью. Затем пирогу с превеликой осторожностью опустили в грузовой трюм.

На следующее утро были отданы швартовы, и гамбургские корабли отправились в обратный путь. Дул попутный ветер, который, правда, то ослабевал, то усиливался до штормового, так что с гребней волн клочьями летела пена. Были и такие дни, когда казалось, что океан заснул и почти не дышит. Но это ни в коем случае не означало, что команды обоих судов могли предаваться блаженному ничегонеделанию. Карфангер использовал каждую свободную минуту для упражнений в быстроте заряжания пушек, добиваясь полной слаженности действий канониров. Тем же занимал команду «Мерсвина» и Ян Янсен.

Порой Карфангер устраивал настоящие боевые маневры. Его «Дельфин» брал на себя роль пиратского фрегата, и Яну Янсену предстояло решить сложную задачу: до наступления темноты не дать «захватить» свой корабль. Все это не было пустым развлечением: речь ведь шла о судьбе кораблей и их команд, поэтому важно было обучить людей всем хитростям и тонкостям морского боя «один на один».

После каждого успешно завершенного «сражения» матросам выдавалось по пинте рома сверх положенного. В такие дни команды обоих судов старались изо всех сил. И всякий раз Карфангер в итоге не без удовлетворения признавал, что все попытки «Захвата» «Мерсвина» закончились безрезультатно.

Ян Янсен выдержал строгий экзамен с честью. Карфангер мог в любой момент со спокойным сердцем доверить ему один из своих кораблей.

С этим чувством удовлетворения он и вернулся в Гамбург. Однако там оно сразу же было омрачено печальной новостью: за время их плавания североафриканские пираты захватили три гамбургских судна. И Карфангер еще настойчивее стал при каждом удобном случае напоминать отцам города о необходимости строить собственные конвойные корабли. К растущей досаде Томаса Утенхольта, он каждое выступление завершал своим неизменным: «В остальном полагаю, что во имя процветания и развития нашего мореплавания и нашей торговли городу не обойтись без нескольких хорошо вооруженных фрегатов».

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ