Фрейд

В следующей части статьи он допускает, что выбрасывание предметов на улицу через окно может быть и проявлением ревности мальчика по отношению к отцу — особенно если он однажды стал свидетелем того, как родители лежат рядом в постели. Такая сцена может потрясти ребенка настолько, что у него возникнут «чувство ожесточенности к женщине вообще» и «хроническое расстройство его эротической сферы».

«Если мы сейчас вновь вернемся к детским воспоминаниям Гёте и воспользуемся при анализе соответствующего эпизода из „Поэзии и правды“ теми данными, которые мы извлекли, то обнаруживается не отмеченная нами ранее зависимость, которую можно сформулировать следующим образом: „Я был счастливчиком, судьба даровала мне жизнь, хотя я родился почти мертвым. А моего брата она убрала с дороги, так что мне не пришлось делить с ним любовь матери“» [243].

Автобиографический характер этой статьи почти не вызывает сомнений: так же, как Гёте, Фрейд родился «в рубашке», то есть с риском для жизни, у него тоже был младший брат Юлиус, к которому он ревновал мать и который умер в младенчестве. Наконец, финальные слова статьи — «если ты неоспоримый любимец матери, на всю жизнь сохранишь то чувство победителя, ту уверенность, которым нередко сопутствует сам успех… сила моя заключена в моем отношении к матери» [244]— можно вполне отнести как к Гёте, так и к самому Фрейду.

В этот же период Фрейд готовит новое издание «Трех очерков по теории сексуальности», тщательно перерабатывая книгу и значительно расширяя часть, посвященную оральной (каннибалистической) стадии как первому этапу развития сексуальности. Оральная зона выступает на этом этапе в качестве эрогенной, а сексуальным объектом становится, соответственно, пища, сексуальной целью — ее поглощение, «инкорпорирование».

В 1916 году в издательстве Гуго Геллера вышла первая часть «Лекций по введению в психоанализ» и в 1917-м — вторая и третья части этой книги.

1918 год был отмечен выходом сборника «Статьи по психологии любовной жизни» и работ «Из истории одного инфантильного невроза» (о «волчьем человеке») и «Пути психоаналитической терапии».

Таким образом, назвать этот период жизни Фрейда творчески бесплодным никак нельзя.

И все же, несмотря на то, что к этому времени Фрейд шагнул за седьмой десяток жизни, уже сделал важнейшие свои открытия, ему все еще было что сказать человечеству о нем самом.

Глава вторая «СИЛЬНА, КАК СМЕРТЬ, ЛЮБОВЬ»

Окончание войны отнюдь не означало возвращения к прошлой, сытой и обеспеченной жизни — первые послевоенные годы, как и следовало ожидать, оказались тяжелыми. Фрейд возобновил психоаналитическую практику еще в 1917 году, и с учетом того, что число людей, страдающих нервными и психическими расстройствами, за годы войны резко возросло, в желающих обратиться к Фрейду и его ученикам недостатка не было.

Вопрос заключался в их платежеспособности — сбережения среднего класса истощились. Платить установленные Фрейдом довоенные гонорары они не могли, а если и могли, то с учетом стремительной инфляции эти деньги быстро обесценивались. С этой точки зрения наибольший интерес для Фрейда представляли появившиеся в Вене американцы — они платили по 10 долларов за сеанс, а доллары были твердой валютой! Правда, сказать, что американцы и англичане валом валили к Фрейду, было нельзя. Многие относились к нему с понятным предубеждением, и потому на Берггассе являлись лишь самые смелые и эксцентричные. Да и то не столько за реальной помощью, сколько из интереса: им было любопытно узнать, что же это за штука такая — психоанализ.

Финансовое положение Фрейда было таковым, что он не брезговал никаким видом дохода, в том числе и «бартером». «Недавно ко мне пришел один американец из штаба Вильсона, — писал он Абрахаму 5 февраля 1919 года. — Он принес две корзины провизии и обменял их на экземпляры „Лекций“ и „Обыденной жизни“…»

Ситуация осложнялась тем, что Фрейд был главным кормильцем огромной семьи: на его деньги жили оказавшиеся безработными сыновья, жена, дочь Анна, теща, Минна, овдовевшие сестры Роза и Паула. Кроме того, в его финансовой поддержке нуждались ученики, и прежде всего Отто Ранк, отдававший все силы на работу в Международной психоаналитической ассоциации и подготовку различных психоаналитических изданий.

Сам Фрейд вряд ли в одиночку справился бы с этим финансовым бременем, и потому в его бюджете играли немалую роль деньги, которые время от времени присылал из Штатов шурин Эли Бёрнейс, которого Фрейд не любил еще со времен, когда ухаживал за Мартой. Попытка Эли «украсть приданое Марты» дала Фрейду повод до конца жизни не любить шурина и не общаться с ним, а письма сестры, в которых та переживала из-за измен мужа, лишь усилили эту неприязнь. Фрейд не испытывал ни малейшей благодарности к Эли за присылаемые им деньги, считая, что тот таким образом лишь отдает старые долги. Как только ситуация несколько улучшилась, Фрейд был «рад сообщить, что никто из семьи больше не зависит от скудных и нерегулярных субсидий Эли» [245].