Фрейд и его госпожа

– Понимаешь, много между ними было сюсюканья, какой-то показушной заботы, как будто оба работали на публику. Между тем я заметил в манерах Кирилла большие перемены: он стал дерганым, пугливым, не по делу срывался, потом извинялся, оправдываясь – мол, нервы ни к черту, и выглядел он при этом весьма жалко. Я мог бы понять его состояние, если бы Кирилл был неудачником. А когда успешный человек ведет себя на манер истеричной бабы, когда в нем как бы две натуры переплелись, находясь при этом в постоянном конфликте, невольно начинаешь задумываться: что здесь не так? Трудно объяснить, но я заметил, что Кирилла с Нонной связывает, помимо страсти, нечто… темное.

– В чем это выражалось?

– Например, во взглядах. Иногда я ловил моменты, когда Нонна смотрит на Кирилла, а он под ее взглядом ежится, становится каким-то маленьким, словно ему стыдно. То же происходило и с ней, и я понял, что у них есть общий скелет в шкафу, о котором они и хотели бы забыть, да все не удается. Тогда я не догадывался, в чем дело, а сейчас связываю их поведение с убийством Зойкиного отца: я верю, что все так и случилось, как она рассказала Шурику. Спасая себя, Кирилл взвалил на свою душу груз, который его давил все эти годы. Нонна же стала его сообщницей и тоже не рассчитала своих сил. Это и был их скелет, он же их разобщил и отдалил друг от друга. Кирилл начал от нее погуливать, думаю, чтобы забыться и не чувствовать себя ее вечным должником. Полагаю, подлость лучше совершать в одиночку, не имея свидетелей и тем более пособников. Нонна почуяла его предательство, а при ее-то самолюбии каково ей было это пережить? Материальная зависимость от мужа и тот факт, что Степа был маленьким, не позволили ей гордо уйти. Нонна решила, что второй ребенок образумит мужа, и на свет появилась Настя. Кирилл действительно на некоторое время увлекся ролью отца семейства, но уже был заложен прочный фундамент их обоюдной неприязни, переросший в ненависть. Нонну терзали старые обиды, а прощать она не умела. Короче, у Кирилла появилась Тамара, которая пробежала между ними, как черная кошка, вызвав у Нонны страсть к разрушению. Она как будто задалась целью создать вокруг Кирилла полный вакуум, во всяком случае, она мастерски ссорила мужа с друзьями и коллегами, оставаясь в сторонке. Дошла очередь и до меня, ведь я был как бы занавесом для Кирилла, я покрывал его, следовательно, я был ее врагом. Однажды…

Антон попал в неудобное положение. Он вошел тихо, да застрял в прихожей. Собственно, супруги вряд ли услышали бы его, даже если бы он топал как носорог – они ругались. Ругались громко, точнее, орал Кирилл, очевидно, они были одни в доме, и первую фразу, произнесенную с ревом раненого зверя, Антон услышал от друга:

– Что, что ты хочешь от меня?! Я терпел все твои выкрутасы, потому что считал себя тебе обязанным, но больше я не могу! И ты не можешь!

– Минуточку, я не ослышалась? – в ответ прорычала Нонна. – Ты терпел или я? Ну, ты и сволочь… У меня слов нет! Я тебя вытащила, а что получила взамен? Черную неблагодарность! Я, видишь ли, ему напоминаю только своим присутствием, что он – подонок. Ах-ах-ах, не может он так жить! А я могу! Могу и буду!

– Нонна, зачем нам мучиться?

– С удовольствием помучаюсь, зная, что и ты мучаешься! Это тебе плата за то, что ты обманул меня. Больше и не заикайся о разводе, если не хочешь заплатить по всем счетам, а они у тебя колоссальные!

– Вот как! Ты не хочешь мира? – зло процедил Кирилл. – Тогда не обессудь и не жалуйся: намучаешься сполна.