Фрейд и психоанализ

[270] Едва ли я заблуждаюсь, когда вижу истинную ценность понятия либидо не в его сексуальном определении, а в его энергетическом понимании, благодаря которому мы получили в свое распоряжение чрезвычайно ценный эвристический принцип. Мы также обязаны энергетическому взгляду динамическими образами и корреляциями, которые в хаосе психического мира представляют для нас безграничную ценность. Со стороны фрейдистов было бы неправильно не прислушаться к тем критикам, которые обвиняют нашу теорию либидо в мистицизме и непостижимости. Мы обманывали себя, когда полагали, будто можем сделать libido sexualis носителем энергетической концепции психической жизни. Многие представители школы Фрейда по-прежнему думают, будто обладают вполне определенной и, так сказать, конкретной концепцией либидо; они не знают, что это понятие выходит далеко за пределы любого сексуального определения. Как следствие, критики имеют полное право упрекнуть теорию либидо в том, что она стремится объяснить вещи, которые, по сути, не относятся к ее сфере. В результате создается впечатление, что мы в самом деле оперируем некой мистической сущностью.

[271] В своей книге «Метаморфозы и символы либидо»[88] я попытался представить доказательства этих трансгрессий и в то же время обосновать необходимость новой концепции либидо, учитывающей только энергетический взгляд. Сам Фрейд был вынужден признать узость своей первоначальной концепции либидо, когда попытался применить энергетическую точку зрения к знаменитому случаю dementia praecox[89] – так называемому случаю Шребера[90]. Этот случай связан, помимо прочего, с известной проблемой в психологии dementia praecox – утратой способности адаптироваться к реальности, своеобразным феноменом, состоящим в особой тенденции больного создавать свой собственный внутренний фантазийный мир.

[272] Один из аспектов этого феномена – отсутствие эмоционального раппорта – вам прекрасно знаком, ибо он представляет собой ярко выраженное нарушение функции реальности. Проведя большую психоаналитическую работу с такими пациентами, мы установили: недостаток адаптации к реальности компенсируется прогрессирующим продуцированием фантазий, вплоть до того, что мир грез становится для пациента более реальным, чем внешняя действительность. Шребер нашел восхитительное образное описание данного явления в своей бредовой идее о «конце света», очень точно изображающее утрату реальности. Динамическое объяснение просто: мы говорим, что либидо все больше и больше оттесняется из внешнего мира во внутренний мир фантазии, и там создает, в качестве замены утраченного мира, так называемый эквивалент реальности. Этот суррогат строится, так сказать, по кирпичикам; особенно интересно наблюдать, из какого психологического материала создается внутренний мир.

[273] Такой взгляд на смещение либидо основан на повседневном употреблении этого термина, зачастую не включающем его первоначальную, сугубо сексуальную коннотацию. В реальной практике мы говорим просто о либидо, которое понимается в исключительно невинном смысле. Клапаред однажды заметил, что с равным успехом можно было употребить слово «интерес». Привычное употребление этого термина совершенно естественно и спонтанно подверглось определенным трансформациям, позволяющим объяснить конец света Шребера просто как отведение либидо. По этому случаю Фрейд вспомнил свое первоначальное сексуальное определение либидо и попытался смириться с изменением значения, которое незаметно произошло за это время. В своей статье о Шребере он спрашивает себя, совпадает ли то, что психоаналитическая школа называет либидо и понимает как «интерес, вытекающий из эротических источников», с интересом вообще. Как мы видим, формулируя проблему таким образом, Фрейд задает вопрос, на который Клапаред уже ответил на практике.

[274] Фрейд, таким образом, спрашивает, является ли утрата реальности при шизофрении, на которую я обратил внимание в своем труде «Психология dementia praecox», всецело следствием отведения эротического интереса или же распространяется на объективный интерес вообще. Едва ли можно предположить, что нормальная «fonction du réel»[91] (Жане) поддерживается исключительно эротическим интересом. Дело в том, что во многих случаях реальность исчезает полностью, так что у пациента нельзя обнаружить и следа психологической адаптации. (В таких состояниях реальность заменяется сложными содержаниями.) Следовательно, мы вынуждены признать, что утрачен не только эротический интерес, но и всякий интерес вообще, а вместе с ним и всякое приспособление к действительности.