Фрейд

Затем, в прошлом году, когда текст биографии Фрейда уже пошел в печать, доктор Роберт С. Маккалли (в настоящее время профессор психологии, а в 1960-х годах студент медицинского колледжа Корнеллского университета в Нью-Йорке и слушатель местного отделения Института Юнга) частично подтвердил и существенно поправил рассказ Ханны. Когда Риклин-младший читал лекции в Нью-Йорке, Маккалли встречался с ним и слышал подробности истории поездки в Вену. Насколько он помнит рассказ Риклина, сумму 10 тысяч долларов выделили не швейцарские евреи, а Юнг и Риклин из собственных средств, и они хотели, чтобы деньги были вручены только Фрейду. Когда Риклин прибыл в дом по Берггассе, 19, дверь приоткрыла Анна Фрейд, но не впустила гостя в квартиру, сообщив, что отец его не примет. Затем к двери подошел сам Фрейд и сказал фразу, которую приводит в своей книге Ханна: «Я отказываюсь быть в долгу у своих врагов». Враждебность Фрейдов была настолько сильной, рассказывал Риклин Маккалли, что он ушел и вернулся в Цюрих, так и не вытащив деньги из специального пояса. (См. Robert S. McCully, «Remarks on the Last Contact Between Freud and Jung», письмо к издателю, Quadrant: Journal of the C. G. Jung Foundation [New York], XX [1987], 73–74.)

Доктор Маккалли (с которым я советовался) очень хорошо помнит рассказ Риклина, и его версия выглядит гораздо правдоподобнее, чем версия Ханны, – и интереснее. Это представляет Юнга в другом свете. Судя по его письму, доктор Маккалли может только догадываться, «как мисс Ханна пришла к своему описанию этого события», но уверен, что «Франц Риклин-младший (ныне покойный) не видел ее рукописи, и с ним не консультировались» (с. 73). Как я уже отмечал, у меня нет сомнений, что источником Ханны – несмотря на все возможные искажения в ее рассказе – был сам Риклин, а (как я тоже отмечал) краткий и решительный ответ Фрейда очень правдоподобен. Но в отсутствие независимых документов – как бы то ни было, у меня лишь два рассказа о рассказе – я решил не отзывать последнюю главу книги из печати, чтобы вставить эту интересную историю в свой текст. Тем не менее она заслуживает упоминания. Возможно, после того, как будет открыт доступ к архивам Юнга, она превратится в исторический факт.

Благодарности

Работа над этой книгой заняла очень много времени, гораздо больше, чем два с половиной коротких года очень интенсивной работы, которые потребовались, чтобы ее написать. Мой интерес к Фрейду зародился еще в магистратуре в конце 1940-х годов, и я сделал этот интерес главным в своей работе как историка в середине 1970-х годах, когда меня приняли кандидатом в Психоаналитический институт Новой Англии. Статус кандидата дал мне непревзойденные возможности почувствовать себя своим в мире психоанализа. Это был неоценимый опыт для написания данной биографии, однако я опирался на профессиональную дистанцированность историка, чтобы избежать искушения идеализации, которую Фрейд считал неизбежной судьбой биографа.

Размышляя об удивительной разнице между временем написания и годами инкубации, я вспомнил о знаменитой ремарке Уистлера во время дела о клевете, которое он возбудил против Раскина за слова, что он брызнул краской из горшка в лицо публике. Адвокат Раскина выставил одну из туманных ночных сцен работы Уистлера и спросил, сколько времени потребовалось художнику, чтобы написать это. Ответ Уистлера остался в истории: «Вся жизнь». В моем случае «вся жизнь» – это гипербола, особенно в приложении к биографии Фрейда. Однако во время работы бывали моменты, когда мне казалось, что я никогда не занимался ничем другим. К счастью, я пользовался неизменной и продолжающейся поддержкой архивистов, библиотекарей, друзей и коллег. Незнакомые люди разыскивали меня после лекции или добровольно присылали материал после того, как узнавали о моем проекте, проявляли интерес и предлагали помощь.