Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой

— Ты знаешь, как мы оба любим детей…[70]. Я должна признаться, что рожденье первой девочки нас разочаровало, рожденье второй — огорчило, а следующих наших девочек мы встречали с раздражением, — бедные малютки! И все это происходило потому, что рядом шипела Гневная. В её унылом гнезде уже называли наследника, в особенности — после смерти С. А.[71].

Мама помнила два случая, когда Витте и Воронцов-Дашков и, особенно, в. к. Николай Николаевич намекали относительно возможного наследника. Это было в 1900 г. Во время выставки Витте уехал в Париж, он был также и в Копенгагене, у короля Христиана[72], где в это время находилась Гневная. Говорили о в. к. Михаиле Александровиче, как о возможном наследнике. Витте указывал, что Михаил Александрович более подходит для трона, так как от отца он унаследовал необходимые для управления государством идеи, а от матери — ум и дипломатические способности[73]. Эти толки дошли до армии.

Другой случай произошел во время болезни Папы[74], еще до рождения Маленького. Опять всплыл Михаил Александрович. Куропаткин[75] рассказал все это Маме. Эти слухи убивали ее окончательно.

В это время, по совету в. кн. Милицы, были привезены из Киева четыре слепые монахини. Они привезли с собой четыре свечи и четыре бутылки с Вифлеемской водой. Они зажгли свечи, окропили водой царское ложе и предсказали рожденье наследника после того, как солнце обернется четыре раза. Когда же после этого родилась в. кн. Анастасия[76], их отослали обратно в Киев. Так предсказали они рождение наследника. Мама была в полном отчаянии. Она опять видела черный крест перед собой. Она впала в тоску и ничего уже не замечала. Как-то одна из девушек, А-ва, застигла их ночью с Папой в молельной. Об этом узнали, и после этого девушка заболела и была сослана в дальний монастырь. Тогда черногорская княгиня привлекла ко двору, через Прот…[77] Митю[78]. Этот юродивый говорил только то, что ему открывалось свыше. Первые дни он пугал Маму тем, что предсказывал всякие ужасы. Мама просила его помолиться о рождении наследника. Он помолился, потом причастил всех. Причастие он давал изо рта. Тут случилась большая неприятность. Когда он давал из своего рта причастие в. княжне, ее стало тошнить, и она его выплюнула, сказав, что оно дурно пахнет. Она вообще очень капризна. Ее увели. Но Мама боялась Божьего гнева. После этого у великой княжны появилась сыпь. Заговорили о заражении. Митя был удален.

Затем появился француз Филипп[79]. О нем ходило много сплетен. Но он излечил Маму от припадков, успокоил нервы; она стала лучше спать и окрепла. Столик Мудро (столик для спиритических сеансов) предсказал, что у неё будет сын, и так как она чувствовала себя лучше, то подумала, что это беременность. Врач подтвердил это. Потом, когда доктор уехал, Мама опять стала горевать: было определено, что это опухоль. Профессор отменил лекарство Филиппа, так как оно действовало плохо. Все издевались над ними, и Мама это знала.

— После этого, — рассказывала Мама, — я видела страшный сон, и я уже знала, что у меня родится сын. Это было в ночь под мои именины. Я спала. Вдруг над моим изголовьем я вижу точно отверстие в потолке, и оттуда — легкий ветерок, приятный такой. Я вдыхаю его с радостью. Внезапно оттуда спускается как бы белая косынка, или крылья, и около меня, перед моей кроватью — какой то человек: босой, в белой рубашке, подпоясанный веревкой; он спокойно осеняет меня крестным знамением и что-то шепчет. Я хочу разбудить Папу, но он все шепчет, хочу что-то спросить, но он тихо удаляется. Говорю: «Кто ты, скажи!», а сама не могу отвести от него глаз. «Алексей — человек Божий!», — шепчет он и исчезает… Я стала тихо плакать. Когда Папа проснулся, я сказала ему, что у нас будет сын Алексей. И с того момента я ждала и надеялась.

В это время Плеве, знавший, о чем молились царь и царица, убедил их помолиться у монахов святого Серафима Саровского[80], молитвенника за царскую семью. Все Романовы признавали это. Папа и Мама отправились туда.

— Одно меня удивило при посещении мощей, — рассказывает Мама. — Я ожидала увидеть спокойный и светлый лик, но увидала что-то темное… страшное… Священники объяснили нам, что, вероятно, среди молящихся присутствуют бунтари и богохульники. И после стало известно, что, действительно, в одном ресторане пили и кутили молодые люди, и князь Хилков …[81], и в. к. Константин Константинович[82] изображали святого в непристойном виде. Были произведены аресты. Кн. Хилков был через две недели переведен в один из сибирских полков.

— После, — говорит Мама, — мы омылись у мощей святой водой и стали ждать рождения наследника.

9 июня.

Надо сказать — Мама большего ожидала от Саровских реликвий.

— На меня все производит исключительное впечатление… И я слишком готовилась… А для Папы Серафим — наш всегдашний святой. Для него он связан с рождением Маленького.

Маму очень поразила Паша-молельщица[83], или, как ее еще называют, матушка-Прасковья.