Фрейлина немедленного реагирования

Король действительно не поверил, но вот статная фигура блондина, словно таран пробивающая себе дорогу среди толпы людей, сомнений не оставляла. Герцог действительно был здесь. Его лицо выражало крайнюю брезгливость к происходящему, а «орлиное око», поддерживая хозяина, багровело и наливалось все более кровавыми оттенками.

— Как думаешь, он невесту себе выбирать приехал? — сморозил сущую глупость новоявленный рыжий.

— С таким-то выражением? Да у маньяков-убийц оно менее кровожадное, чем у него.

За герцогом тремя темными тенями следовали никому не известные девушки, в отличие от остальных представительниц женского пола в этом замке, от них не исходило ни капли притворного жеманства или кокетства. Они так же, как и герцог, упрямо пробирались через толпу, имитируя три таранчика поменьше, сохраняли каменное выражение лица и вообще были больше похожи на монахинь Смерти, чем на приглашенных на королевское мероприятие дам.

Гости косились на незнакомок, полностью облаченных в черное, шептались, обсуждая их наряд, но уже через минуту забывали о них. Большинство присутствующих женщин в этой компании волновал исключительно герцог, а не три непонятные девушки в скромных одеяниях.

Вот только, как оказалось, охотницы за счастьем расслабились слишком рано, герцог Эридан пробивал дорогу не абы куда, а к королевской чете, которая восседала в главной зале дворца и принимала гостей.

— Пошли за ними, — подзывая друга ближе, шепнул Вел. — Я думаю, сейчас будет что-то интересное.

Интуиция короля не подвела, миновав дворцовый сад, пройдя длинный центральный коридор замка, заполненный гостями, герцог и девушки добрались до Главной залы.

Официальная церемония прибытия ко двору была проста, герцог передал церемониймейстеру приглашение и принялся ждать, когда окружающим объявят о его прибытии. Затем, согласно этикету, надо было пройти по живому коридору из многочисленных придворных, стоящих у стен, и предстать лицом перед королевской четой. Дело оставалось за малым: выстоять очередь из таких же ожидающих представления.

— Принцесса Артэденийская со свитой, — пафосно огласил очередную делегацию пухлый седовласый мужчина.

От толпы отделился десяток молодых людей, одетых в форму стражей Артэдении. Все они явно охраняли хрупкую девичью фигурку, которая маячила в их кругу. Разглядеть лицо или хотя бы наряд принцессы толком никому не удалось, охранники свою работу знали и задачу прикрывать принцессу своим телом выполняли на сто процентов. Едва эта странная процессия дошла до керенийских монархов, стоящие впереди воины разомкнули ряды, показывая принцессу исключительно Ризелле, Викториану и Даррию, а также королю Фердинанду, который на этом мероприятии имел практически тот же статус, что и владельцы дворца. Его кресло стояло рядом с троном Викториана, словно говоря собравшимся: он здесь не простой гость.

После легкого кивка со стороны государей стража быстро сомкнула свои ряды и увела принцессу прочь из зала.

Их Величества выглядели уставшими, веренице гостей не было конца и края, и официальное приветствие грозило затянуться до поздней ночи. Еще более затравленно выглядел Даррий, он смотрел на все сквозь полуоткрытые веки, на кресле сидел расхлябанно, развалившись, словно амеба, и всеми доступными способами выражал наплевательское отношение к происходящему. Но были в зале и те, кто выглядел даже хуже принца.

По правую руку от Ризеллы на высоком узком столике, покрытом сусальным золотом, стояла шикарная клетка, инкрустированная драгоценными камнями. В ней, за золотыми прутьями, сидела Бусинда Крокониальда Страдфордская, четвертая из рода королевских персов. Вид у белоснежной красавицы был унылым, а в глазах кошки стояли слезы. Еще утром королевский ветеринар развел руками, сказав, что это не болезнь, а реакция на стресс и предстоящее замужество.

Вторым несчастным был, как ни странно, Пушистик Леонид Фердинандский, пятый из рода Белоснежных Бирм. Мало кто задумывался о судьбе несчастного кота, которого приволокли в чужой дворец и, указав на Бусинку, объявили ее в качестве будущей жены. Никто из присутствующих и не знал, кроме короля Фердинанда, о том, что несколько дней назад трех котят, плоды любви беспородной Мурки, живущей у поваров на кухне, и этого самого Пушистика, бессердечно утопили в одном из королевских прудов. И кот скорбел, он строил планы мести, готовясь при ближайшей возможности вцепиться в руки или глаза виновника, только для начала виновного надо было найти… Знал бы только Пушистик, кто на самом деле отдал приказ о котятоубийстве, и тогда Фердинанд не дожил бы даже до утра… Задохнулся бы клоком кошачьей шерсти, запиханным глубоко в глотку.

Поток объявляемых гостей все не редел. Красивейшие и блистательные маркизы и герцогини, дочери богатейших дворян, вдовствующие купчихи шли на заклание к монархам, стреляли глазками в сторону Его Высочества и удалялись с понурым взором, столкнувшись с его равнодушием.