Фрейлина

Через какое-то время они свернули на узкую тропу, которая шла по склону восхитительного холма, покрытого лиловыми цветами, и поднималась на его остроконечную вершину, откуда была видна великолепная долина. Земля в этой долине была плодородная. Гвинет разглядела крестьян, работавших на полях: было время жатвы, и нужно было собрать урожай, пока не наступили суровые осень и зима. За этими богатыми полями на голом каменистом склоне стоял укрепленный, словно бастион, господский дом. Был конец дня, и в ярких лучах заходящего солнца камни, из которых он был сложен, отсвечивали то золотом, то серебром. Эти же лучи заставляли сверкать ручей, который извивался перед окружавшим крепость рвом. Крепость не была ни такой большой, ни такой мощной, как Эдинбургский замок, но, как и он, в случае обороны была страшна для врагов уже благодаря одному своему местоположению. С вершины холма Гвинет видела, что за рвом находится обнесенный стенами двор, где торговцы сидели у своих лотков, заполненных всевозможными товарами, и женщины ходили туда-сюда по своим делам. К одной из стен двора примыкали сараи, в которых Гвинет разглядела множество кур и свиней.

Она украдкой посмотрела на Рована — он тоже не отводил глаз от этого селения. Его лицо выражало странную смесь чувств: душевное напряжение, в котором соединились гордость, боль и глубокая, смешанная со страданием задумчивость.

— Это замок Лохревен? — вполголоса спросила она.

Он повернулся к ней и ответил:

— Нет, замок Лохревен стоит на острове, северней Айлингтона. Но эти земли — часть владения Лохревен. А эта крепость называется Кэстл-Грей — Серый Замок. Так назвал ее один мой предок много веков назад: он знал, что наше родовое имя Грэм означает «из серого дома».

— Этот замок тоже принадлежит вам? — спросила Гвинет.

— Да. Он служит воротами на пути к островам, от названия которых происходит титул нашей семьи.

— Он… великолепен, — сказала она и смутилась, потому что Рован в ответ пробормотал:

— Это печальный и горестный дом.

Они еще немного постояли на этом месте. Потом Рован вдруг нетерпеливо потребовал:

— Едем вперед! Скорей!

В замке, конечно, заметили их приближение, но подъемный мост не пришлось опускать: он уже был опущен. Гвинет была уверена, что он находился в таком положении почти все время. Сейчас в стране был мир — что, кстати, случалось слишком редко. Подъемный мост позволял тем, кто работал на полях, наведываться в крепость, а тем, кто жил на арендованных фермах за стенами, приходить на рыночную площадь, которая находилась за крепостными стенами, и легко возвращаться домой. Кэстл-Грей жил как полноценное селение, и было похоже, что это селение процветает.

Когда они оказались рядом с поместьем, им навстречу выбежали дети с охапками цветов. За детьми ехал всадник в одежде такого же цвета, как у Рована. Перед воротами всадник остановился.

— Лорд Рован, лорд Рован! — запели дети.

Маленькая девочка подошла к огромному коню Рована, и лорд, улыбаясь, хотя недавно его лицо было суровым, наклонился, поднял ее на руки и усадил впереди себя на коня.

— Милорд! — радостно крикнул всадник, когда они подъехали к нему. — Нам сказали, что вы едете сюда.

— Тристан, старый друг, все ли в порядке?

— Урожай очень богатый, — ответил встречавший, он хорошо сидел в седле.

На вид ему было около сорока лет, он носил бороду, и его длинные темные волосы, как пеплом, подернулись сединой.

— Тристан, это леди Гвинет Маклауд. Миледи, это мой управляющий, Тристан. Мы проведем здесь эту ночь, а может быть, и следующую. А пока, пожалуйста, распорядись, чтобы паромщик был готов отвезти миледи, ее спутниц и их лошадей на остров Айлингтон.

— Да, милорд, — ответил Тристан, почтительно поклонился Ровану, затем повернулся к Гвинет и, приятно улыбнувшись, поклонился ей.

— Как дела у моей супруги? — негромко спросил Рован.

Тристан, мужественно стараясь сохранить на лице приятное выражение, спокойно произнес:

— Мы заботимся о ней и любим ее так же, как всегда.

— А как ее здоровье? — осторожно спросил Рован, и мускулы его лица напряглись.

— Она слаба, — сказал Тристан.

— Я поеду вперед. Тристан, будь добр, проследи, чтобы леди Гвинет было удобно у нас и чтобы ее служанкам нашли подходящее жилье.

Затем он пришпорил коня и поехал вперед, даже не взглянув на Гвинет.

Тристан и толпа детей остались рядом с гостями. Управляющий поднял руку, здороваясь с охранниками. Он явно был с ними знаком.

— У меня есть новости от вашего дяди, миледи, — сказал Тристан, нарушив воцарившуюся тишину, когда Рован уехал. — Вы будете рады услышать, что на острове все хорошо.

— Спасибо, — поблагодарила Гвинет.

— Идемте. У нас не Эдинбург, но я прослежу, чтобы вам было удобно. Обещаю, вам здесь будет приятно, миледи.

— Я в этом уверена, — ответила она, но это была неправда.

Хотя поля были тучные, а каменная крепость мощная, Гвинет казалось, что все в этом имении напоено печалью. Эта печаль как будто пропитала даже камни. Гвинет было страшно идти вперед. Она боялась увидеть жену Рована.