Фрейлина

— Об этом я слышала, — пробормотала Елизавета.

— Я хочу сказать, что у нее огромное сердце. Она — женщина, которой нужен муж. Но он должен подходить ей.

— Об этом я и говорю. Он неподходящий муж.

— Она влюблена.

— Вы понимаете это даже слишком хорошо.

- Да.

— Вот настоящая причина, по которой я посылаю вас в Тауэр.

— Признаюсь вам, я сбита с толку, — сказала Гвинет.

Глаза Елизаветы блеснули.

— Это ненадолго, — заверила ее королева.

— Искренне благодарю вас за эти слова, — горячо произнесла Гвинет.

— Мария, королева Шотландская, объявила ваш брак незаконным. Она очень разгневана на лорда Рована, несмотря на его старания помирить ее с дворянами. Она объявила вне закона своего брата Джеймса Стюарта и лорда Рована вместе с ним. Джеймс попросил у меня убежища. Я, конечно, буду следить за развитием событий… Я не верю, что законную государыню могут свергнуть силой. Но многие знатные шотландцы чувствуют так же, как Джеймс Стюарт, что Мария больше не способна править, она полностью подчиняется капризам своего нового мужа и уже не ищет совета у тех мудрых и ученых людей, которые думают о благе всей Шотландии, а не ищут выгоду только для себя.

Гвинет продолжала стоять, хотя ее ноги ослабли. Она расслышала только первые слова Елизаветы.

Официально она не замужем.

— Мария также прислала письмо с требованием, чтобы вы вернулись.

— Понимаю! — выдохнула Гвинет. — Но… я ведь иду в Тауэр?

— Идете, моя дорогая, потому что я решила быть вам другом. Вы всегда были полностью честны со мной. Просто смешно, что Мария так мелочно мстит вам, когда сама отдается своей глупой страсти.

— Я уверена… королева Мария поймет, что ошиблась в этом случае, — сумела прошептать Гвинет.

Она не могла поверить, что королева полностью отвернулась от нее, но чувствовала, что Елизавета не лжет.

— Вот теперь вы понимаете, почему я отправляю вас в Тауэр. Поскольку королева Шотландии отказывается признать ваш брак и ваш муж объявлен предателем за свою дружбу с Джеймсом Стюартом, погостить пока у меня будет лучше для вашего здоровья и для здоровья ребенка, которого вы носите во чреве.

Гвинет опустила глаза. Ей казалось, что мир все дальше ускользал от ее разума. Елизавета сейчас сказала ей о том, что она сама поняла лишь недавно. У них с Рованом будет ребенок. Это было бы самым большим счастьем на свете.

Не было бы, а есть. Это самое большое счастье на свете.

Но Гвинет так сильно, до боли хотелось, чтобы отец ее ребенка был с ней. Она не могла не чувствовать гнев. Та, кому она служила так верно, оказалась слепа к ее счастью. Ей было трудно представить себе и то, что Мария, которая раньше так доверяла своему брату Джеймсу и проявляла к нему такое уважение, теперь отвергла не только его, но и его друга.

— Тауэр не так уж страшен, хотя его стены и видели много ужасных дел. Я сама когда-то гостила там, вы это знаете, — сказала Елизавета и добавила: — Внутри него вы будете полностью свободны.

— Благодарю вас, — пробормотала Гвинет.

— Я отдам приказ арестовать вас только завтра, — произнесла Елизавета.

— Энни может пойти со мной?

— Разумеется, да.

Лорд Мэйтленд ждал ее перед дверью в личные покои королевы.

— Я иду в Тауэр, — без подготовки сообщила ему Гвинет.

Он кивнул и ответил:

— Я думаю, пока это лучше всего.

Гвинет нахмурилась, взглянула на него и спросила:

— Почему Мария так обошлась со мной?

Он отвел взгляд и ответил:

— В Тауэр вас посылает Елизавета, а не Мария.

— Мария объявила Рована вне закона, а наш брак — недействительным в Шотландии. Что случилось? Она так нуждалась во мне, полагалась на меня. А теперь меня… использовали и выбросили!

— Дайте чувствам немного остыть, дорогая. Трудно представить, что она не помирится со своим братом. Но вы должны понять: лорд Джеймс почти угрожал поднять против нее мятеж. Я думаю, что он попросил Елизавету о помощи.

— Будет ли она воевать с Марией?

Мэйтленд покачал головой:

— У меня было несколько долгих разговоров с ее послом, лордом Трогмортоном. Долгих! Елизавета настаивает, чтобы королевские права Марии были защищены. Понимаете, если этого не сделать, ее собственная власть окажется в опасности.

— Она не начнет войну даже ради протестантской веры?

Мэйтленд засмеялся: его немного позабавил этот вопрос.

— Мария заявляет, что ничего не имеет против шотландской церкви, но не допустит, чтобы в Шотландии преследовали католиков. Джеймс говорит, что его сестра становится слишком горячей сторонницей своих католиков. Если говорить начистоту, сейчас это только борьба за власть. Но многие шотландские дворяне — не важно, хватает им смелости разговаривать теперь с лордом Джеймсом или нет, — ненавидят Дарнли и его правление. Правда, многие из них готовы ненавидеть любого, кто возвысился, когда не возвысились они.

— Чем же все это кончится? — с тревогой спросила Гвинет.