Френдзона для неё (СИ)

— Точно нет! — по телу, вместе с вином, разлилась усталость и я смотрела на волны сквозь ресницы. Киселев резвился в воде как ребенок, ныряя и плескаясь. Одинокие капли изредка долетали до меня, но было лень возмущаться. Отдыхающие начали разбредаться, а я не представляла, как осилю обратную дорогу домой. Лёня вышел из воды спустя чуть ли не час и подняв меня сонную прижал к холодному мокрому телу, я смеясь и визжа, пыталась выбраться из объятий.

— Ну что, теперь ты готова вкусить самогона? — спросил не ослабляя хватки. — Когда ты еще попробуешь убойный напиток в семьдесят градусов?

— Надеюсь, что никогда… — выскользнула из рук и завернулась в полотенце.

Искуситель не сдавался, стряхнув воду с волос и обсушившись полотенцем, продолжил:

— Ну же, один глоток, всего один. Я не хочу пить один.

— Хорошо, только ты меня несешь домой, сама я точно не дойду, — перестраховалась на всякий случай.

— Могла бы и не говорить… — достал небольшую бутылку и налил мне в пробку. Я долго принюхивалась к содержимому, запах был даже приятным и набравшись смелости сделала глоток. Мое горло обожгло, из глаз хлынули слезы и я закашлялась. Киселев веселился наблюдая за мной и сделал глоток прямо из бутылки, его лицо покраснело, втянул воздух через нос и прохрипел. — Не в то горло пошло, — плотно закрутив пробку, закинул бутылку в рюкзак. — Ну и дрянь.

Согласно кивала головой и смеялась.

Поднимались по ступеням повиснув друге на друге, вернее, я висела на Лёне, а он придерживался о меня:

— А помнишь, как я тебе уши дверью прихлопнула?

— Помню, у меня еще кровоподтеки были вот здесь, — указал свободной рукой чуть выше середины уха. — А я тебе за это лицо зеленкой изрисовал, эх, знатно я тогда получил от бабы Аси…

— Мало было, из-за тебя я в первый класс пошла с зелеными тигриными полосами на лице, даже фотография есть. Надо мной смеялась вся школа. — перехватилась поудобнее за руку, чуть ли поджав ноги, повисла всем весом. — Тащи меня…

— Тащу…по твоей милости, весь поселок знал, что меня побила шестилетка!

— Ооо, какой позор…

— Поверь, в пятнадцать, это была настоящая трагедия.

Я открыла калитку и изобразив несуразный реверанс спросила:

— Не смилостивится ли сударь, подбросить даму в ее скромное жилище? — хихикала, пропуская парня вперед.

— Любой каприз…дамы.

Киселев

Кто бы мог подумать, что пробка самогона так подействует на Еву, она практически висела на мне, с трудом переставляя ноги. Хихикала и вспоминала истории из детства.

За последние пару лет, превратилась из маленького испуганного мышонка, в интересную молодую девушку. С красивыми большими глазами и яркими пухлыми губами, которые я чуть не поцеловал поддавшись порыву. Со спины ее можно было принять за ребенка: хрупкое телосложение и небольшой рост, но когда она поворачивалась лицом и в этот момент, тебя захватывал в плен грустный и не по годам взрослый взгляд. Она смотрела на меня с какой-то надеждой и так искренне радовалась моему появлению, что я сам невольно тянулся к ней.

Был благодарен за поддержку которую оказала. Молча выслушивала мои жалобы и злопыхания, изредка задавала наводящие вопросы, чтобы я смог выговориться, а после, просто напросился на ночь и не смог отказать себе приходить каждую оставшуюся ночь моего незапланированного отпуска, Ева меня не прогоняла, и я этому рад. Мне было спокойно и легко рядом с ней. Краем сознания я понимал, что она еще ребенок. Да, в ее возрасте девушки имели семьи и детей, но не она. Она сумела сохранить детскую непосредственность и веру в людей. Несмотря на непростые отношения с матерью и ее мужем.

Еще ловил ее на том, что она ночью гладила меня по волосам, когда думала, что я сплю, или спускала руку с кровати касаясь моего плеча и засыпала. Такая невинность в действиях меня обескураживала и забавляла.

А сейчас в благодарность за заботу и поддержку, как настоящий "друг", напоил, не подумав о том, что ее организм не такой сильный, как мой.

— Не смилостивится ли сударь, подбросить даму в ее скромное жилище? — эта фраза девушке далась с третьего раза.

— Любой каприз дамы.

Мы подошли к ее окну, я подтянулся, приоткрыл раму и закинул сумку. Спрыгнул на землю, присел и подставил руки:

— Становись, я тебя подсажу, — сам не знаю зачем я согласился на эту глупость, она ведь могла упасть. На удивление ловко встала на руки и забралась на подоконник:

— Ну, а ты?

В моих планах не было оставаться на ночь…

— Лови рюкзак, — я подбросил вверх, девушка поймала и по инерции грохнулась в комнату, под оглушающий звон бутылок. Быстро забрался внутрь и наклонился, пытаясь понять, все ли хорошо.

Ее сотрясал беззвучный смех и она растирала слезы по лицу.

— Лёня, бутылка разбилась и я вся в бормотухе, — с трудом выговорила и снова закатилась в смехе. Поднял рюкзак, с него полилась тонкая струйка алкоголя, вытащил телефон и ключи. Сумку выкинул в окно, швырнув под дерево.