Френдзона для неё (СИ)

— А что?! Разве нормальный мужик будет ходить таким наглаженным. Он же всегда с иголочки, если присядет на стул, обязательно потом расправит брюки и рубашку поправит. И укладка- волосинка к волосинке.

Последовало нестройное протяжное:

— Да-а-а…

А Ева многозначительно покивала головой, продолжая есть обед.

— Так и в нашей компании он ни с кем и никогда!

— А ведь верно! — поддержал соседний столик.

Ева наблюдала со стороны и заканчивала уплетать лазанью. Довольная собой, запила Любашиным чаем. Подруга оказалась самой впечатлительной и тарелку с салатом отставила в сторону.

Когда Ева уже и забыла, что наплела за обедом своим коллегам, появился ОН- сосед, друг детства, псевдо брат и с недавних пор, самый махровый гей конторы.

— Евстегнеюшка, подожди-ка меня, — Киселев перехватил ее около ресепшена и потащил в сторону своего кабинета. Ева жалобно трепыхалась и никак не могла вспомнить, где успела насолить. Леня открыл дверь в финансовый отдел и не обращая внимания на приветствия его сотрудников, вталкивал в свой кабинет девушку. Ее прошибло током. Вместо Радио Лаунж ФМ, которое всегда служило фоном, играла старая песенка группы Тату "Мальчик-гей, мальчик-гей, Будь со мной понаглей.

От стыда не красней,

Мальчик-гей, мальчик-гей.

Положись на друзей,

Мальчик-гей, мальчик-гей…"

Дослушать девушке не дали, Киселев громко хлопнул дверью. Резкими движениями сняв верхнюю одежду, швырнул на диван и развернулся к Еве:

— А теперь, моя дорогая сестрица, расскажи, почему я третий день слушаю вот это? — он махнул рукой в сторону двери. И для пущего эффекта и понимания, повторил движение рукой несколько раз. Ева прыснула от смеха, вспоминая документальные кадры, где черно-белый В.И. Ленин что-то вещает пролетариату с трибуны и делает такие же пасы ладонью. Улыбка с лица никак не сходила, что злило мужчину и он с угрожающим видом приближался к Еве.

— Я не знаю, возможно, у твоих сотрудников ужасный вкус в музыке, — она отошла на безопасное расстояние и спряталась за большим креслом на колесиках.

— То есть, ты, никакого отношения к этому балагану не имеешь? — голубые глаза сверкнули злостью и Ева выдвинула кресло, готовая обороняться.

— Абсолютно, мне даже в нашем отделе не разрешают выбирать музыку, а тут чужой… — крепче сжала спинку, вцепившись пальцами.

— Бо-го-лю-бо-ва, — Ева не на шутку забеспокоилась, свою фамилию из его уст она слышала крайне редко и только в тех ситуациях, которых следовало избежать. — Это не ты всем рассказала драматических триллер с элементами фантастики о моей личной жизни?

— Вот те крест, — девушка пальцами сложила фигуру. — Я вообще не понимаю о чем ты сейчас говоришь.

— А врать не научилась… Значит, не тебе я обязан?! Мне вчера кто-то сменил мелодию на смартфоне. А когда мы с парнями сидели в баре все слушали: "Голубое ухо, Голубое брюхо, голубой чубчик! Как дела, голубчик?". Ты понимаешь, что я теперь ГОД от этого "голубчика" не избавлюсь?!

— А нечего по барам шастать…хотя, есть же специализированные заведения?! Да?! — выпалила.

— Евка, я тебя выпорю. И это не шутка. Возьму ремень и отхожу по твоей…симпатичной заднице, — они ходили кругами вокруг стола. И каждый боялся отвести взгляд. Она боялась быть пойманной, а Киселев не хотел упускать добычу.

— За симпатичную спасибо, а вот от ремня я откажусь- порчусь от порки…очень!

— Ты когда такая языкастая стала?!

— От Васьки заразилась.

Мужчина хмыкнул- от нее еще как могла, — и продолжил охоту:

— Можешь не отнекиваться, тебе сдали, твои же… — надеялся поймать на слове.

— Кто мои? Гетеросексуалы!? Так нет тут моих, нет, только чужие.

Леня остановился напротив, Ева готова поклясться, что слышала, как он скрипит зубами. Дышал глубоко и рвано:

— Ты понимаешь, что только за вчерашний день меня дважды пригласили на кофе?!

— А что ж тут плохого? — Ева посматривала на дверь за спиной мужчины.

— То, что это были мужики! Так яснее?! — крик разносился на весь кабинет.

— Оу, а тебе все женщин подавай?! Не волнуйся, как штамп получишь, тут очередь стоять будет, еще и талончики придется вводить! — зло шипела.

После этой фразы, Киселев изменился в лице, расплылся в широкой улыбке. Расслабился, отошел от стола, взял куртку с дивана и со слоновьим спокойствием развешивал ее на плечики, расправляя складки на рукавах. Ева не теряя времени пятилась к двери.

— Евчик, подожди, я тут тебе сладенького принес, чаю попьем.

— У меня аллергия! — взялась за ручку двери.

— На сладости?

— На смены твоего настроения… — и пока была возможность выбежала из кабинета.

Киселев до конца дня светился улыбкой ярче начищенного песочком медного таза. Злость за выходку сошла на нет. Испарилась в мгновение ока, как только в голове сработала соображалка и подсказала, что девушка ревновала, вот и наплела глупостей.