Френдзона: Выход

Она стояла, слегка запыхавшись, и смотрела на Романа. Ты знал. Папа сказал, что это была твоя идея. Что мне теперь делать? Что мне сейчас тебе сказать?!

— Почему ты мне не сказал?

— А… — он почесал ручкой над виском. — Ты про «госТИНцы»?

— Да.

— Ну… я считал, что правильным будет, если тебе об этом скажет сам Тихон Аристархович. Это же его… собственность.

— Уже бывшая, — вздохнула Марфа. — Теперь это моя… собственность. Моя прелесть.

Рома одарил ее коротким, но внимательным взглядом.

— Ты… рада этому?

— Рада ли я… — Марфа показалось, что у нее внезапно кончились силы. А вернее всего, что то нервное возбуждение, которое охватило ее после слов отца о передаче ресторана, наконец, иссякло. Марфа медленно осела на пуфик у стены. — Ром, я об этом всю сознательную жизнь мечтала, оказывается. Правда, я поняла это только сегодня. Что всегда мечтала — стать хозяйкой этого места. Оно для меня… я даже не могу объяснить. Но, понимаешь… я всегда знала, что это место — папино. Он его придумал, вместе с Евдокией Романовной, он туда столько всего… вложил. Не денег, нет. Точнее, не только их. Это… Я не могу объяснить.

— Я понимаю, — тихо и серьезно ответил Рома. — Я очень рад, что… что угадал правильно. Точнее, мы с батей-два… с Тихоном Аристарховичем угадали.

— Угадали… — хмыкнула Марфа. Она точно была уверена, что если бы не Рома — отцу бы эта идея никогда не пришла в голову. И не факт, что папа сразу согласился. И, возможно, были споры. Возможно даже — бурные. Только ей об это никто никогда не расскажет — в этом она была уверена так же твердо. Марфа вздохнула и протянула Роме бумажный пакет. — Надеюсь, я тоже угадала.

— Что здесь?

— Гостинец из «госТИНцев». Пот-пай с курицей и мускатной тыквой.

— Звучит интригующе.

— Тогда попробуй. Он еще теплый.

***

Роман: Ты помнишь про балет?

Марфа: Какой еще балет?!

Роман: Комический. Говорят, миленький, с пантомимой и минимумом дрыганья ногами.

Марфа: Рома, балета не бывает без, как ты говоришь, дрыганья ногами.

Роман: Ну вот и проверим.

В дверь стукнули, а потом она открылась. В кабинет заглянула бухгалтер. Точно, Марфа сама же хотела с ней поговорить!

— Две минуты, Галина Павловна!

Та кивнула — и закрыла дверь.

Марфа: Рома, какой к черту балет, я занята, в дела вникаю!

Роман: Начало в восемь. Успеешь навникаться. Заеду за тобой в девятнадцать двадцать.

***

Марфа катастрофически ничего не успевала. Спохватилась только в семь тридцать. Они же опоздают на этот, будь он неладен, комический балет! Марфа уже на ходу натягивала пальто и обсуждала последние на сегодня детали с менеджером смены.

Интересно, почему Рома не звонит и не пишет? Марфа достала телефон, проверила. Тишина. А времени уже девятнадцать тридцать пять. Теперь точно опоздают! Кинув на прощание метрдотелю, Марфа быстро вышла на парковку, в темный осенний вечер.

***

Ромкина темно-красная «бэха» стояла чуть наискосок от входа. По крайней мере, он тут. А то Марфа отчего-то начала волноваться. Открыла переднюю пассажирскую дверь. И в ту же секунду стало ясно, почему Рома не звонил и не писал сообщения.

Он спал. Спал, перекрестив руки на руле и устроившись на них щекой. Спал так безмятежно, словно у себя в спальне, на кровати, головой на подушке.

Марфа так и замерла у раскрытой двери. Стояла и смотрела на спящего в салоне автомобиля Ромку. И чем дольше она смотрела, тем… тем яснее ей становились вещи… Такие вещи, которые были так очевидны сейчас! И на которые она еще буквально вчера не обращала внимания.

Рома работает. Много. И даже дома иногда уединяется с бумагами в кабинете. Эти бумаги даже иногда оказываются на тумбочке у кровати с его стороны. А еще он ее развлекает. Закончив работу, он сажает ее в машину и везет на какой-нибудь комический балет! Потом в ресторан. А если они никуда не едут и остаются дома, то Рома развлекает ее собственной персоной — у него, надо сказать, это неплохо получается.

Что тебе остается для себя, Рома? Когда ты не работаешь и не развлекаешь меня? Время, когда ты чистишь зубы и принимаешь душ? Потому что в остальное время ты либо работаешь, либо думаешь, чем бы еще развлечь меня. Чтобы не дать мне скатиться туда, куда я пыталась скатиться.

Ничего не остается, я вижу. Даже времени на сон. Поэтому ты спишь сейчас в машине. Марфа могла только умозрительно представить, какая должна быть степень вымотанности у человека, если его вырубило вот так, за рулем. Слава богу, что за рулем припаркованной машины!