Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь XX века

От составителя

Осенью 1998-го я вернулся домой после продолжительного отсутствия. Среди бумаг и рекламного хлама, доставленного почтой, я обнаружил бандероль, имя отправителя которой мне ни о чем не говорило. Распечатав конверт, я начал читать находящуюся в нем рукопись и не мог остановиться, пока не завершил чтения. Записки Мартина 3. поразили меня, и я долго задавал себе вопрос: что делать с ними? Подозревал мистификацию, шутку и, наконец, решил встретиться с автором. Я нашел дом и квартиру отправителя, но самого Мартина, увы, не застал в живых. Автор этих строк умер в одиночестве в мае 1998-го, через три дня после смерти Фрэнка Синатры. Он умер от разрыва сердца, пытаясь прорваться с тысячными толпами фанатов к гробу великого Фрэнки. Это я узнал от хозяйки его убогого жилья, сохранившей две толстые папки — вырезки из журналов и газет с фотографиями Синатры и Гарднер.

Признаюсь, личность великого Фрэнки мне далеко не безразлична: я неплохо исполняю его репертуар и тем зарабатываю на жизнь. Причем зарабатываю хорошо — мир помнит Мистера Голубые Глаза.

Мое скудное журналистское прошлое и простое любопытство неоднократно заставляли меня возвращаться к исписанным тетрадным листкам Мартина 3. Наконец я все же сделал это: написал историю Фрэнка и Авы. Написал, исходя из записей Мартина, состоящих не столько из сведений, полученных от прессы, сколько из прозрений, которые, как он полагал, вполне естественны для сына, оставленного провидением на этом свете столь чудесным образом. Не исключено, что бедный малый страдал каким-то расстройством психики, полагая, что получил доступ к закрытой информации бытия отца и своей подлинной матери — великолепной Авы Гарднер. Как сказали бы некоторые любители фэнтези: «Черпал знание из всемирного информационного поля».

Впрочем, прозрения так прозрения! Почему бы и нет? Прошлое — материя не столь уж крепкая, потому что неизбежно проходит обработку нашего «Я».

Я следовал за материалами рукописи, убирая комментарии автора, носившие сугубо личный характер. И разумеется, изложил историю его рождения так, как она описана им самим. «Невероятно! — скажете вы. — Сомнительно!» Но ведь «самое приятное чувство — это ощущение загадочности», — уверял Альберт Эйнштейн. А Дени Дидро сказал так: «Чудеса там, где в них верят. И чем больше верят, тем чаще они случаются».

Часть первая ФРЭНКИ

«Вначале иногда бывает больно…»

Долли Гараванте в городке Хобокен называли Железной До, и неспроста — американская жизнь превратила красотку из солнечной Генуи в крупную, волевую особу. Она вполне могла бы позировать скульптору Бартольди для статуи Свободы — сильные руки, мощный торс, героический профиль античного воина.

Здесь, в Америке, куда перебралась ее семья, двадцатилетняя Долли встретила свою судьбу — настоящего сицилийца, темпераментного, смелого, белозубого. Она громче всех визжала на боксерских матчах, когда на ринге молотил кулаками ее избранник — Мартин Синатра, выходец из самого сердца Сицилии — патриархальной Катаньи. Правда, со временем выяснилось, что юный боксер не умел читать, носил зубные протезы и к тому же страдал астмой, но все это не смутило Долли, вскоре ставшую миссис Синатра.

Девушка получила медицинское образование и стала работать в местной больнице акушеркой. «Хочешь жить, умей вертеться» — это правило Долли, ребенок из многодетной, вечно полуголодной семьи, впитала с молоком матери. Она горячо интересовалась политикой, участвовала в работе местного отделения Демократической партии, да еще ухитрялась зарабатывать на подпольных абортах. В городке, являвшемся, в сущности, пригородом Нью-Йорка, могучая деторождаемость цветного населения требовала контроля, а закон запрещал медикам прерывать беременность. Клиенток у Долли было немало, и, следовательно, на отсутствие полезных связей она пожаловаться не могла. Вскоре ее стараниями муж, завязавший с боксом, получил место в пожарной команде Хобокена и даже заслужил звание капитана. Жили молодые не бедно — за аборт Долли брала от двадцати пяти до пятидесяти долларов. Лишь одно огорчало супругов Синатра — желанный ребенок никак не появлялся…

Наконец Долли все же забеременела. Она заранее позаботилась о родах — принимать ребенка должен был лучший врач местной больницы, доктор Карло Тино, разумеется, итальянец.

Но здоровая и крепкая Долли совершила ошибку, от которой предостерегала беременных женщин: она не ограничивала себя в еде и чрезмерно «раскормила» зреющий в ее огромном чреве плод.