Френки и Майкл

Жизнь на улицах не учит ни латыни, ни конному поло, ни игре на виолончели. Но она способна научить внимательности. Слово «жил» ударило по ушкам накрашенных девиц, как маленький молоточек, а камертоны в их головах ответили пушечным залпом. Эти девицы привыкли к словам похуже тех, которые я даже никогда и не слышал; но известие о гибели их сутенера все-таки вывело их из состояния возбужденного страха.

Иногда людям удается приятно удивить меня.

Хотя это бывает редко.

– Пончо умер? – спросила первая из девиц. Таким тоном спрашивают у молочника, закончилась ли у него сметана.

– Да, и я сомневаюсь, что он попал в рай, – ответила моя партнерша. – Еще есть вопросы?

Девица проглотила что-то. Возможно, это был вопрос, или ее гордость, или откушенный язык – чем бы это ни было, девица проглотила его вовремя.

– Я спросила, работали ли вы на человека, который жил наверху? – спросила моя партнерша.

Пожалуй, мне не очень-то понравился тон, которым Франсуаз разговаривала с этими двумя бедняжками. Они были не виноваты ни в чем, кроме как в проституции, мелких кражах и торговле наркотиками, которые прилагались к их услугам.

Я не могу сказать, что знаю женщин хорошо, но я знаю, что никогда нельзя защищать одну женщину в присутствии другой. Даже если ты не спишь ни с одной из них.

Меня тоже неплохо научили технике выживания.

– Пончо был нашим другом. – Проститутка потупила взор.

Если бы она стояла, а не сидела, то тут же начала бы ковырять пол носком лодочки.

Франсуаз зарычала.

Девушка сделала это тихо, не разжимая зубы. Ее серые глаза сузились, и я понял, что у меня есть кое-какие задатки к тому, чтобы читать мысли.

В головах у обеих девиц тут же промелькнуло слово «затрещина».

Теперь вопрос был в том, которая из них ответит. Вряд ли в головах этих созданий имелось хоть что-то ценное, не говоря уже о мозгах; но отчего-то они дорожили сохранностью своих черепов – возможно, боялись за прическу.

Поэтому они ответили, перебивая друг друга.

Смысл десятка слов, которые налезали друг на друга и слипались, как дешевые леденцы, простоявшие на жаре пару дней, не был откровением – ни Иоанна Богослова, ни просто откровением.

Они хотели сказать, что девица может иметь сутенера, но в то же время оставаться порядочной.

Я бы сказал, что это contradictio in adjecto,

(Противоречие в определении (лат))

но девицы явно не знали, что это такое, и потому могли тешить себя иллюзиями.

Франсуаз переложила ногу, приняв самую сексуальную позу, какую только можно изобразить в подобном кресле, и улыбнулась мне.

Мне полагалось похвалить Франсуаз за то, как она умело и споро взялась за дело.

Девицы недоуменно переглянулись; одна из них глуповато хихикнула.

Если кое-кто и считает Франсуаз лесбиянкой, то не потому, что она не подает повода.

Сама Франсуаз этого не замечает и всегда обижается на подобные намеки.

– Что это был за человек? – спросила она.

– Это был нечеловек, – произнесла одна из проституток таким шепотом, что у нее, наверное, едва не слезла кожа с ротовой полости.

Они переглянулись и стали многозначительно качать головами – энергично, как две нефтекачки.

– И кто же это был? – ласково спросила Франсуаз.

Девицы не почувствовали в вопросе подвоха.

– Вампир, – уверенно заявила одна из них.

При этом от сознания собственной значительности ее глаза округлились, став больше раза в два.

Вторая качнула головой еще раз, забивая гвоздь точки в произнесенную товаркой фразу.

Стали ли глаза проститутки видеть лучше, будучи выпученными, или же сам факт разговора с новыми людьми позволил выпустить нервное напряжение и стать более внимательными к происходящему вокруг, нежели к собственным эмоциям, но девица таки заметила, что черная куртка Франсуаз сверху донизу заляпана запекшейся кровью.

У меня свои представления о том, что такое элегантная одежда, поэтому пиджак от костюма я снял еще наверху, вместе с бронежилетом.

Люблю выглядеть опрятно.

– Батюшки, – выдохнула проститутка, – это же тоже вампиры.

Они громко завизжали и принялись убегать из комнаты, если можно так выразиться.

Нет ничего забавнее, чем человек, убегающий из кресла.

Из кресла не так-то просто встать, даже если ситуация не предполагает ни скорости, ни грации. Необходимо сперва ухватиться руками за подлокотники, затем напрячь ноги; а если кресло достаточно низкое, то еще и согнуться пополам.

Поэтому быстрого старта у девочек не получилось.

Вдобавок к этому оба сиденья были развернуты лицом к нам. Франсуаз сама установила так свое кресло, чтобы ей было удобнее разговаривать с двумя проститутками.

Поэтому, выбравшись из своих нор, они оказались прямо передо мной.

Я мягко положил им руки на то безопасное место, где уже закончилась шея, но еще не началась грудь, и мягким толчком вернул каждую в то кресло, из которого она выползла.

– Если будете визжать, – произнес я ласковым тоном, каким обычно разговаривают вивисекторы, – и говорить глупости, вас посадят в муниципальную психиатрическую клинику.

Одна из них икнула, вторая потеряла туфлю и теперь сидела, задрав вверх ногу.