Фрэнки Ньюмен против Виртуальности

— Трактирщик! — реву я. — Почему мои друзья стоят? И разве ты не видишь, что у них нечего выпить? Немедленно тащи вино и закуску и приставляй их столики к нашему!

Они встречают мои слова гулом одобрения, и вскоре весь трактир — это один большой стол, за которым председательствует капитан Джон. Мы ещё выпиваем, и я отмечаю, что хотя вино и не очень крепкое, но опьянение всё же ощущается. Не надо бы этого. Но, с другой стороны, не может ведь отважный морской волк пить, как интеллигентная девица. Напиться вдрызг — вот его нормальное состояние. Нужно как-то балансировать на этой грани.

— А что привело вас в наши места, капитан Джон? — почтительно спрашивает меня тот, кто расспрашивал соседа Димитриу.

Это не застаёт меня врасплох, вопрос из разряда ожидаемых, и я к нему приготовился.

— Потому что я поклялся Богу моря, что разыщу деревню, где жил мой штурман Пэту Ионеску. Он из ваших мест, и я приду на могилу его матери и скажу ей, что её сын — настоящий моряк. Раздери меня акула! Этот парень выжег глаз циклопу! А знаете вы, кто такой циклоп? Да нет, откуда вам… Поставьте семерых самых высоких людей один на другого — вот его рост! А глаз у него только один, во лбу. Его-то Пэту и выжег вытащив из костра длинное бревно, когда это страшилище поймало нас в ловушку и собиралось сожрать. И вот все мы спаслись, а он погиб… — я якобы смахиваю с глаз суровую мужскую слезу. — Давайте выпьем за него, вашего храброго земляка! Благодаря ему я жив, а над его останками сомкнулось море — вечная колыбель и могила моряка!

Это предложение вызывает невиданный энтузиазм, они просто вне себя от счастья, что в их местах жил такой человек, отблеск славы которого упал и на них. Начинается такая пьянка, что я уже вполне могу не пить, потому что в общей кутерьме никто этого не заметит. Пожалуй, уже пора. Я снова наливаю вина.

— Тихо! — ору я. — я скажу тост!

Мгновенно воцаряется мёртвая тишина. Люди с нетерпением ждут, что же ещё скажет им эта живая легенда, капитан Джон Неустрашимый.

— Ребята! — я стою, заметно пошатываясь и время от времени закрывая глаза. — Давайте выпьем за море! Клянусь стакселем, это единственное достойное место для мужчины! А вы и есть настоящие мужчины, проглоти меня кашалот, если я не прав! Бросайте-ка вы этот убогий городишко и отправляйтесь со мной! Я вас всех беру в свою команду! — при этих словах они радостно переглядываются и восхищённо гудят, — Ну, что вы видите в своей забытой Богом дыре! Вы же здесь помираете от скуки! Если курица снесёт яйцо — для вас это уже событие! Здесь никогда ничего не происходит и не будет происходить! Разве это дело для мужчины — жить там, где нет никаких опасностей? Расскажите мне хоть один случай, когда вам пришлось проявить смелость и мужество — и я готов бросить свой корабль и поселиться с вами!

С тайной радостью вижу, что мне удалось их разобидеть и уязвить.

— Конечно, мы не такие смельчаки, как ты, капитан Джон, — говорит тот, кого назвали Ионом, — но и мы далеко не робкого десятка. Мой сосед Димитриу сегодня встретился с ведьмой; так не испугался, не убежал… И его соседи тоже: схватили — и отвели в управу!

Все за столом одобрительно гудят и посматривают на меня: как прореагирует бывалый капитан на пример столь яркого мужества. Я разражаюсь презрительный смехом.

— Ведьма! — я хохочу так, что их лица мрачнеют, и на них появляется выражение обиды. — Сухопутная ведьма! Какое-нибудь жалкое создание, которое толком и колдовать-то не умеет! Клянусь гандшпугом, она испугалась вас больше, чем вы её! И сколько вас на неё одну накинулось? Десять? Двадцать? А ну, ведите меня к ней, мы встретимся один на один!

Моё предложение не находит у них поддержки, и я прихожу к выводу, что они ещё недостаточно пьяны. Надо это исправлять и побыстрее: неизвестно, что там сейчас делают с Кларой. Вдруг пытают, чтоб призналась в колдовстве?

— Трактирщик, ещё вина всем! Или вот что — к чёрту вино! Пусть его пьют те, кто толпой набрасывается на какую-то там сухопутную колдунью! Тащи сливянку! Я вам сейчас расскажу, что такое настоящая нечисть!

На это они, конечно, согласны. Пить и слушать россказни — это не действовать. Ну, ничего, я вас и к этому подведу.

Трактирщик приносит сливянку и рюмки.

— Убрать рюмки! — командую я. — Стакан — вот единственный сосуд, который признаёт моряк! А вы ведь все уже почти моряки, потому что завтра на рассвете отправитесь со мной на корабль и будете пить солёный морской воздух и смотреть в широкую даль моря!

Теперь я внимательно слежу, чтобы они пили, а сам стараюсь при возможности этого избегать. Со сливянкой дело идёт быстрее, теперь, пожалуй, надо снова подогреть их воображение.