Фрэнки Ньюмен против Виртуальности

— Фрэнк, — по её голосу я чувствую, что она старается снова перейти на дружеский тон, — ты не бойся: я не буду путаться под ногами и мешать. И всё, что ты скажешь, сразу же сделаю. В общем, всё будет так же, как было в игре.

— Только теперь это уже не игра, — бормочу я.

— Я понимаю, — смиренно говорит Клара вместо того, чтобы в своём стиле высмеять эту мою банальную фразу, и я понимаю: очень хочет меня успокоить. — Но так что мы должны обсудить?

— Во всём Рочестере есть только три точки, где нас может ждать засада: мой офис, ваша контора и та, куда мы сейчас едем. Причём последняя — самая опасная. Они понимают, что я могу догадаться, что выход в реальность только здесь, поэтому уж в доме-то будут поджидать наверняка. Одна надежда: реальный Фрэнк час назад здорово тряханул их фирму, и сейчас они в панике, так что им не до дома. Тем им, реальным. А эти, надеюсь их поведение дублируют. Но может и нет.

— И что будем делать, если нет?

— Спроси меня о чём-нибудь попроще, — хмуро ворчу я, — например, как я собираюсь разделаться с лабораторией Блейна.

Клара смотрит на меня и сочувственно молчит. Я бросаю взгляд на часы и принимаюсь рассуждать вслух, чтобы она тоже могла быть в курсе дела.

— По плану Блейна мы с тобой должны были вернуться в реальность так: в нашем теперешнем виртуальном понедельнике спускаемся в подвал, проходим через виртуализатор, а там Блейн уже держит для нас игру «Казино „Эсмеральда“». И не просто держит, а поддерживает с того дня, как мы ушли в виртуальность и в течение всего времени, что мы здесь будем находиться. Игра короткая, чтобы можно было быстро вернуться в реальность, но он всё равно должен вести её по очень маленьким кусочкам, чтобы растянуть до дня выхода. Поскольку, пройдя через виртуализатор я заменю в ней героя, который реально уже выиграл, то все ставки в рулетке могу делать не задумываясь. Как только сорву максимально возможный выигрыш — игра закончена, и мы с тобой выходим в реальность именно в тот день, который там сейчас и есть…

— И чего нам с тобой делать никак нельзя, так как нас там уже поджидают и отнюдь не для того, чтобы поблагодарить, — догадывается Клара.

— Именно. Поэтому я рассчитываю так: мы с тобой спускаемся в подвал, но через виртуализатор не проходим, а идём тем путём, которым в первый раз прошёл я. Потом через люк выходим снова в дом и оказываемся в реальности. Правда, выйдем мы тогда в тот день, когда я устроил им основательную встряску и бежал в Хаммерстоун. Что из этого может получиться — и представления не имею. Но, похоже, других вариантов у нас нет.

— И тогда в мире будет два реальных тебя и меня, — соображает Клара. — по-моему, это и есть тот самый временной парадокс, которого так боялся профессор в «Back To the Future». Ты уверен, что иначе никак нельзя?

— Я пока уверен только в одном: как бы ни был опасен этот план и непонятны его последствия, но и его мы можем осуществить только в том случае, если в доме нас никто не поджидает… Кстати, уже подъезжаем. За угол не выезжай, остановись перед последним домом. Дальше пешком.

Я перегибаюсь через сиденье и разыскиваю её туфельки.

Пока мы кружили по городу, заметно стемнело. Я решаю поторопиться, так скоро будет совсем темно, значит, и обнаружить засаду, если она там есть, тоже труднее. Клара надевает туфельки, берёт меня под руку, мы заходим в последний перед перекрёстком двор, проходим по нему и осторожно выглядываем, спрятавшись за угол дома. Минут пять мы стоим, почти не шевелясь и внимательно прислушиваясь. В «доме Гибсона» все окна абсолютно тёмные и не доносится ни единого звука. Я облегчённо вздыхаю.

— Нет там никого. Если бы кто-то был, мы бы обязательно услышали. В такой мёртвой тишине любой звук на несколько миль разносится.

Мы подходим к дому и открываем калитку. Дверь оказывается заперта.

— В тот раз было так же, — вздыхаю я, — но у тебя в сумочке оказались ключи.

— Сейчас нет, — разводит она руками, — что будем делать?

Я с минуту задумчиво смотрю на дом, затем отхожу вглубь двора и внимательно осматриваю землю возле забора. Наконец, нахожу его: камень нужного размера.

— Из окна мы с тобой выпрыгивали дважды, — говорю Кларе, — а вот внутрь через него ещё не залезали ни разу. Пришло время и это попробовать.

Показываю ей, чтобы отошла в сторону и с силой запускаю камнем в стекло. Звон раздаётся такой, будто на фабрике стеклянной посуды разом разбили все изделия, изготовленные за день. Мы с Кларой испуганно заозирались по сторонам, но везде по прежнему тихо.

— Неаккуратно как-то! — озабоченно говорю я, подхожу к окну и начинаю осторожно вытаскивать осколки и отбрасывать подальше в сторону.

Закончив, подзываю Клару; осторожно, чтобы не порезаться, хватаюсь за карниз и влезаю внутрь. Затем попрочнее упираюсь животом в подоконник, перегибаюсь, правой рукой вдоль спины обхватываю Клару под мышку, и выставляю левую, полусогнув в локте.

— Попробуй впрыгнуть в неё, — говорю ей смущённо, потому как правой рукой держу её не столько под мышку, сколько взявшись за правую грудь (так уж получилось).