Фрида

Нуш оглядела комнату, брезгливо скривив губы и изогнув брови, и приподняла юбки, ступив на лысеющий ковер, словно опасалась, что на нее накинутся блохи или крысы. Придирчиво обследовала диван, вытерла носовым платком и опасливо присела на краешек. Ее взгляд вновь скользнул по комнате, отметив поднимающуюся от пола сырость, скудный очаг и дипломы Эрнеста в рамочках, гордо красующиеся на стене.

– Тебе не следовало выходить за него, он тебе не ровня. Его наглость…

Фрида уже хотела вступиться за Эрнеста и тут вдруг заметила в зеркале над очагом свое отражение: волосы скручены в растрепанный пучок, на лбу полоска корицы, поплывшие щеки не нарумянены, к губам приклеена натянутая улыбка. Почему она не умылась? И можно ведь было заколоть волосы изящными расписными гребешками, которые Эрнест подарил ей на свадьбу! А это клетчатое платье со слишком тесным после троих детей воротничком и бесформенной старомодной юбкой! Нужно меньше думать о пирогах и больше следить за собой.

Когда с улицы ворвались дети, капая дождем со шляп и мокрого платья, она с облегчением повернулась к двери.

– Раздевайтесь и высушите волосы, не то намочите тетю Нуш, – весело скомандовала она, прогоняя детей слишком небрежным взмахом руки.

– Их так взбудоражил твой приезд, дражайшая Нуш. Они хотят расспросить тебя о своей двоюродной сестричке. Как жаль, что ты не смогла взять ее с собой!

– Путешествия и дети несовместимы, – хохотнула гостья.

Она подалась вперед и слегка понизила голос.

– С тех пор как я сошла с корабля, никто не бросил на меня заинтересованного взгляда. Что случилось с английскими мужчинами?

– Они сдержанны, а ты слишком привыкла к военным. Но у меня есть для тебя кое-что получше: собственноручно испеченный пирог.

Скорее бы миссис Бэббит подала чай! Добрый кусок пирога придаст сил не замечать насмешек сестры; у Фриды потекли слюнки.

– Дети прелестны, несмотря на мокрые волосы. Они даже слишком очаровательны для отпрысков Эрнеста.

Нуш встала и расправила юбки; Фриду поразил безупречный наряд сестры; новенький, с иголочки, дорожный костюм с чересчур блестящими пуговицами и роскошными перьями цапли выглядел неуместным в их тесном, непритязательном доме.

Позже, когда Ида увела детей, а миссис Бэббит подала чай и вышла из комнаты, Нуш откашлялась и сообщила:

– Все женщины с современными взглядами в Берлине и Мюнхене имеют любовников.

Она с напускным смущением опустила глаза в чашку.

– Даже баронесса должна быть соблазнительной, иначе она никто. Я не намерена быть ничтожеством.

– Ты не ничтожество. И у тебя есть все, – возразила сбитая с толку Фрида.

– Я говорю не о себе. Как бы то ни было, мы, баронессы фон Рихтхофен, не созданы для скучной жизни. Нам это противопоказано.

У Фриды сдавило грудь, словно ее стянули металлическим обручем.

– Моя жизнь вовсе не скучная, – сказала она, указывая тяжелой, негнущейся рукой в окно.

В саду играли дети, и Фрида хотела показать Нуш, как они ее радуют. Но в голове настырно зудел тоненький тихий голосок, отвлекая от действительности: тоска, скука, ничтожество…

– Тебе следует навестить Элизабет в Мюнхене. Богемное кафе, где собираются анархисты и художники, обсуждающие свободную любовь, и твоя сестра в самой гуще событий. Я предпочитаю военных, а вот тебе, я думаю, понравится. Ты всегда отличалась радикальными настроениями.

Нуш сделала паузу, пристально разглядывая свои унизанные кольцами пальцы.

– Помнишь, как ты мочилась под грушу в отцовском саду? Ты задирала ногу, как собака. Бесстыдница!

Фрида откусила большой кусок пирога, пытаясь придумать достойный ответ. Нуш облокотилась на подушки и вновь заговорила о прошлом.

– Всегда поражалась, как ты не утонула, когда наш папаша бросал тебя в это озеро. Помнишь? Он прыгал с этого шаткого мостика, а ты цеплялась за него, как обезьяна… Да еще голые солдаты, которые там купались!

Подведенные брови сестры подпрыгнули и опустились.

– Мать ему запрещала, да что с него возьмешь. Тебе вправду нравилось? Или ты делала это в угоду старому мошеннику?

– Ладно тебе, я была маленькая.

– Он так отчаянно хотел наследника. Думаю, старый дурень надеялся превратить тебя в мальчишку!

Нуш сдернула с колен салфетку и бросила на стол.

– И вот ты здесь. Счастливая английская женушка!

Она потянулась и зевнула. Фрида размазывала по тарелке Apfelkuchen, наблюдая, как пирог рассыпается в бесформенную кучку желтых крошек и кусочков яблока. Когда в тишине резко щелкнула дверь и появился Эрнест – сутулый, с жидкой прядью светлых волос, упавшей на глаза, – она почувствовала неожиданное облегчение.

– Нуш советует мне навестить Элизабет в Мюнхене.

– Пока материнство не превратило ее в полную зануду, – кокетливо покачала плечами Нуш, и бриллианты в ее ушах пустили по столу стайку солнечных зайчиков.

– Почему бы и нет? – спокойно кивнул Эрнест. – Мы с миссис Бэббит справимся, а Ида присмотрит за детьми.

– А ты не хочешь поехать со мной, милый? – Фрида потянулась к руке Эрнеста, холодной и сухой, как пергамент.

Он редко позволял миссис Бэббит разжигать камин в своем кабинете, всегда экономил на себе.