Фридл

За ковер я получу 2000 марок. Я полагаю, что заботы, которые человек сам себе создает, нужны ему, чтобы скрыть от себя истинную причину беспокойства. Часто – в том числе и сейчас – я чувствую себя как человек, уносимый диким потоком (я знаю, что умею плавать), и мне надо успеть в последнюю секунду, уцепившись за ветку, или встав на камень, или даже достигнув места без водоворотов, высунуть голову из воды и бросить клич другим пловцам. И так, наверное, я когда-нибудь утону и мой голос не достигнет стоящих на берегу. Но в данный момент, когда я взываю к тебе, я не строю никаких планов наперед.

Я достала Пушкина и следующий том Паскаля.

Гропиус рассказал следующее. Никто из профессоров не выдает чеков, все жертвуют картины, лишь он один – деньги.

Здесь неописуемая тишина, я настолько от нее отвыкла, что она не просто меня поражает – даже как-то неудобно себя чувствуешь, даже неприятно.

Анниляйн, дорогая. И при этом у меня есть чудная «Ботаника» и Паскаль. В Библию не решаюсь заглядывать. Сейчас окна освещены, а снаружи темно; прежде было наоборот.

18. Берлин. Улица Ошибок

Быстрая поступь, узорчатые туфельки цвета беж. Я спешу в мастерскую. На мне вязаное пальто в полоску, а-ля банный халат, голову плотно обхватывает вязаная шапочка с матерчатым кантом, под мышкой – кожаная сумка в виде папки. Я выгляжу экстравагантно. Пора. Мне стукнуло двадцать пять. Я старше Терборха.

Я весела и беспечна, это может подтвердить любой берлинец, бредущий мне навстречу спозаранку. Город, погруженный в запотевшую пивную тяжесть, и тот улыбается мне.

Как хорошо, что больше не надо мотаться в Веймар. Летом 1923 года, сразу после отчетной выставки, Иттен ушел из Баухауза. И мы следом за ним.

«Напитанная духом еврейства группа Зингер-Адлер слишком задирает нос и, к сожалению, сбила с толку самого Иттена, – писал Гропиус моей сокурснице Лили, жене Ганса Хильдебрандта. – Если так будет продолжаться, они весь Баухауз приберут к рукам. …Ясно мне, такие люди, как Зингер-Адлер, не подходят Баухаузу и со временем должны уйти…»

Время пришло, мы ушли.

Теперь у нас своя мастерская в Берлине, мы проектируем и изготовляем деревянные конструкторы, игрушки, текстильные изделия, от гобелена до кружева, вещи из натуральной кожи – сумки, пояса, переплеты – и еще дюжину разной всячины. Вы можете посетить нас по адресу: Берлин-Фриденау. Мастерская изобразительных искусств, улица Ошибок.

Дорогая Анниляйн! Не злись, что я не писала так долго. Теперь я спешу, чтобы Франц успел взять с собой письмо. Мое сокровище, тысячу раз и крепко целую за то, что ты подарила мне такие милые вещи. …И твоих золотых грифелей я никогда не забуду, так же как и эту милую маленькую картину.

Ах, если бы ты была здоровее, ведь ты так нам нужна здесь. Мне неохота рассказывать о тех вещах, которые Франц скоро тебе опишет во всех подробностях, – ателье и т. д.

Любимая, приезжай, мы будем прекрасно работать вместе. Я так боюсь Вены, ты можешь себе это представить, и было бы так жаль, все начинается так хорошо, ателье так красиво. Это было 3 дня назад. Теперь решено сделать его еще краше.

Франц, наверное, тебе уже рассказывал.