Фридрих Барбаросса

Штауфен согласился тогда на переговоры, потому что сумел к тому времени упрочить свое положение в Северной Италии, и эта задача была облегчена, между прочим, параличом власти святого престола, погрязшего в римских и тускуланских делах и неспособного поддерживать тесные связи с ломбардскими городами. Трудности папства действительно убедили императора в 1182 году в том, что если он добьется согласия с лигой, то сможет, укрепив свою власть в Пьемонте и Центральной Италии, опять взяться за большую итальянскую политику и заставить римскую церковь признать себя. Впрочем, было бы весьма кстати возобновить союз, так как, во-первых, срок перемирия, заключенного в Венеции, подходил к концу летом 1183 года, а во-вторых, внутри самой лиги, из которой вышел Комо (не считая Венеции, у которой всегда был особый статус), союз стал непрочным и в нем росло влияние умеренных элементов, близких к гибеллинам. Таким образом, к концу 1182 года были установлены первые контакты, и Фридрих не скрывал своего намерения заключить настоящее мирное соглашение, которое пришло бы на смену решениям Ронкальи. Ломбардцы знали, что император не согласится оказаться с ними на равных и захочет, чтобы переговоры завершились составлением документа, исходящего от одной лишь его власти как милостивой привилегии и чтобы самым важным вопросом в нем была Алессандрия. 4 февраля Штауфен сделал жест, показавший его истинные намерения в этих вопросах: он восстановил мир с Тортоной, покинувшей лигу до 1177 года, но так и не помирившейся ни с ним, ни с Павией. Заключенное соглашение уточняло, что император будет оказывать этому городу покровительство; вместе с тем, в нем значительно урезались права владельцев замков и отменялись привилегии, пожалованные другим населенным пунктам (Серавалле) за счет Тортоны. Взамен он требовал, чтобы Тортона закрыла свои ворота для жителей Алессандрии. Все это демонстрировало, что проблема данной коммуны является предварительным условием любого соглашения. Но ломбардцам трудно было согласиться с тем, что этот город — символ их союза — должен исчезнуть; это была очень тяжелая уступка и серьезный удар по их чести, даже больше, чем по их солидарности. Но, так как и с той, и с другой стороны превалировало желание заключить мир, они довольно быстро пришли к соглашению в ходе переговоров, состоявшихся в Пьяченце. В начале марта жители покинули город Алессандрию, затем, после того как императорские солдаты совершили символическое разрушение, они вернулись во главе с представителем императора, который объявил, что на месте прежнего города и окружающих его деревень Маренго, Гамандо, Овильо, Форо, Бергольо, Солерио, Кварньенто и Роверето теперь будет новый город Чезареа. 14 марта уложение, скрепленное подписями и печатями в Нюрнберге, сделало это основание официальным, уточнив, что Фридрих инвестирует избранных консулов и оставит за собой сбор пошлин за проезд через мост.

С этого момента, когда спорный вопрос был улажен, переговоры начали быстро продвигаться вперед. Штауфена представляла делегация во главе с епископом города Асти, ломбардцы были представлены консулами и делегациями от городов, среди которых знаменательным было отсутствие Жерарда Песта. Города были, за исключением Венеции, Комо и Алессандрии, те же, что заключили перемирие в 1177 году (Тревизо, Падуя, Виченца, Верона, Брешиа, Феррара, Мантуя, Бергамо, Лоди, Милан, Новара, Верчелли, Пьяченца, Боббио, Парма, Реджо, Модена, Болонья), к которым присоединились Имола и Фаэнца. 30 апреля было достигнуто полное соглашение, в соблюдении которого поклялись полномочные представители обеих сторон, кроме доверенных лиц Феррары, Имолы и Фаэнцы. Предусматривалось, что мир будет подтвержден до 1 сентября императорским эдиктом и торжественной клятвой, а три города, не принесшие клятву на прелиминариях в Пьяченце, будут допущены это сделать, а также города Фельтре и Беллуно. 25 июня Фридрих лично ратифицировал соглашение на ассамблее в Констанце, где присутствовали делегаты городов и папские легаты. Новый Констанцский договор последовательно, статья за статьей, повторял положения документа, составленного в Пьяченце.

Имперский суверенитет над городами был ясно выражен в том, что право пожалования регалий признавалось за императором, от него одного исходило письменное уложение, регламентирующее коммунальные структуры. В тексте не давалось в этой связи четких уточнений, но отмечалось, что монарх жалует городам определенные regalia, сам сохраняя при этом остальные, а это означало, что ему принадлежат все regalia вообще. Что же до тех, которые не жаловались, то предусматривалось, что перечень их будет составлен комиссиями, создаваемыми в каждом городе в составе епископа и независимых экспертов: