Фридрих Горенштейн. «Время и мы». 1979-1989

"Выходит, — с горечью пишет Форд, — что одни производят безделушки, вместо того чтоб заняться выработкой стали, а другие фабрикуют всякую дрянь вместо того, чтоб работать на хуторах".

По всему видно, что, несмотря на свой патологический антибольшевизм, у современных советских идеологов-антисионистов Форд вполне мог бы заслужить эпитет "трезво Мыслящий", а может даже, и был бы назван "прогрессивным представителем деловых кругов Запада". Например, его обличения буржуазного кинематографа вполне могут быть опубликованы "Литературной газетой".

"Кинематограф представляет собой интересное сочетание фотографии с театром, но кто несет ответственность за его вырождение, которое сделало из него моральную опасность для миллионов людей, опасность столь большую, что она возбудила общее беспокойство и осуждение людей".

На этот вопрос отвечает другой антисемит-антибольшевик атаман Краснов в своем многотомном сочинении "От Двуглавого Орла к красному знамени".

"Он (герой Краснова, офицер Саблин, — Ф.Г.) шел по Невскому глубоко взволнованный. Кинематограф, а их было сотни на самом Невском и на Литейном и на Загородном и на Забалканском и всюду и везде нагло пестрыми буквами и громадными картинами и плакатами кричали заманчивые названия и смысл их был: "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" Вон с угла какого-то переулка наглыми хлесткими огнями кричит он: "Только для взрослых". И толпа солдат, юных и безусых, толпа мальчишек и девочек-подростков вываливает из его гостеприимных дверей на улицу. Слышны смелые шутки и смех, в которых нет стыда. Мальчик лет четырнадцати нагнулся к уху девочки-подростка и напевает на всю улицу: "Как тебе не стыдно, панталоны видно..." Здесь соблазняли малых сих, заплевывали их юные сердца, но никто не навешивал на соблазнителей жернова и не бросал их в морскую пучину. Молчали писатели и художники, потому что это было либерально! Это шло под лозунгами социализма и говорить против этого было не выгодно!!"

Так, двумя восклицательными знаками отвечает на вопрос автомобильного короля Форда казачий атаман Краснов. Причем там, где Форд теоретизирует, Краснов рубит с плеча.

— В бредни о массонах, которые распространяют черносотенцы, уверовали? Недаром я видел, как вы зачитывались "Сионскими протоколами". Но ведь вы знаете, что они подложны?

— Совершенно верно-с. Подложны-с. Но мысли, мыли не подложны... Наверху у нас все жиды-с... Евреи... Маркс — еврей, Троцкий, Зиновьев, Радек, все они-с... Ведь это уничтожение христиан... Убивали лучших... Возьмите опять Столыпина. Что ж, разве хутора не нравились крестьянам? Убили... Государство исчезнет, и люди станут рабами у еврейства.

Но тут появляется некий Бродман, собирательный образ "сионского мудреца". "Он поздоровался и стал на фоне окна, опираясь на подоконник и скрестивши на груди руки". Приняв позу опереточного пророка, он заговорил в стиле "Протоколов" с некоторой, правда, беллетристической вольностью, придавшей речи привкус жаргончика из анекдотика.

"Ой! Как хорошо! Ну вы, конечно, знаете — война..." или:

"Любовь? Странный вы человек... Любовь — это похоть... Вы, вероятно, помните "Бездну" Леонида Андреева? От "Крейцеровой сонаты" Толстого к "Бездне" Леонида Андреева и "Санину". Санин — идейный большевик, и такими мы должны стать.

— Зачем?