Фридрих Горенштейн. «Время и мы». 1979-1989

Рахиль. Злота, чтоб тебе вывернуло рот… Он ушел, так я виновата… Такое горе… Дети мои ей не нравятся… Дети… Макзаник таки прав, хоть он идиот… Что я, не знаю, что Виля смеется надо мной, над моей Люсей, над моей Рузей. над Мариком, над Гариком, над Петей, над Аллой, над Ладой, над всеми?.. Только он умный… Но где он paбoтaeт — неизвестно, и какая у него зарплата — неизвестно, и кто он такой — неизвестно… Моя Люся таки правильно про него говорит…

Злота. Твоя Люся такая же, как твой муж Капцан… Она молчаливая собака, собака с закушенным ртом…

Рахиль. Ты сама собака… Мой муж ей не нравится… Надо было иметь своего мужа…

Злота(кричит, плачет). Ты говоришь, что у тебя был муж, а у меня не было… Если б я хотела, я б имела мужа… Но я должна была кормить маму и папу, они были больные.

Звонит телефон.

Ой, что-то мне плохо, что-то мне колет сердце, что-то мне схватил живот…

Рахиль. Ну, иди на ведро… Тихо, это Житомир… Немая чтоб ты стала. (Берет трубку.) Девушка, але… это Житомир? Да, я заказывала… (К Злоте.) Иди на ведро… Тихо… (В трубку.) Люся… Здравствуй… Ой, я без детей не могу, я каждый вечер звоню, ты же видишь… Ой, я только что имела… Виля приехал, так пришел Макзаник и сказал ему «дурак»… Что ты смеешься?.. Так Виля побелел, как стена, и хочет ехать назад в Москву… Ничего… Слава богу… Так он хорошо выглядит, у него красивое пальто… Он привез лимоны, так десять он дал мне, а шесть я взяла так, может, я возьму еще несколько…

Я приеду, так я привезу вам лимоны… Злоте нельзя, у нее кислотность… Так он хорошо выглядит, но где он работает и какая у него зарплата, когда я буду знать, так я тебе скажу. (Смеется.) Он пошел гулять, этот елд… А Злота на ведро… Что у вас? Что слышно… Ты, наверно, ходишь босая… Отвари детям кусочек курицы, я приеду, я привезу еще куры… Лада, чтоб мне было за нее, как она… Но про Вилю ты не рассказывай мансы в Житомире… Дай Ладочку… Здравствуй, моя сладкая девочка… Как баба тебя учила стихи? От а елд а копелеш… Имеет дурак шляпу… Мыт ды ланге пеес… И длинные пейсы… (Смеется.) Вот он идет, этот елд… Целую тебя, чтоб мне было за тебя… Нет, это Рузя и Миля пришли… Я целую… Я завтра позвоню. (Вешает трубку.)

Входят Рузя и Миля. Рузя сильно поседела, потолстела и стала похожа на Рахиль. Миля, наоборот, похудел. Рука его перевязана.

Рузя. А где Виля?

Злота. Он пошел немного погулять.

Миля. В такой дождь гулять?

Рахиль. Ну так он гуляет в дождь, что можно сделать? Ой, я тебе скажу, Рузя, я железная, что я это все выдерживаю…

Злота. Я не могу жить. (Плачет.)

Миля. Не надо ругаться, главное — здоровье…

Рахиль. Как твой палец?

Миля. Какой палец? Пальца нету.

Рахиль. Я спрашиваю, как рука.

Миля. Ноет… Вот сегодня дождь, так она ноет особенно, и палец, хоть его нету, тоже ноет.

Рахиль. Что пишет Марик? Что пишет Гарик? Чтоб мне было за их кости.

Рузя. Слава богу, все хорошо… Марик скоро должен получить квартиру, а Гарику я послала посылку.

Рахиль. Злота, куда ты идешь?

Злота. Выйду на балкон, может, Виля надойдет.

Рахиль. Сумасшедшая, хочешь простудиться… Ой, я железная, я уже не могу… Виля поругался с Макзаником, так он хочет уехать… Что я, виноватая?.. Я сказала, Макзаника не надо приглашать, а Злота хотела.

Злота. Ты все говоришь, как тебе выгодно.

Миля. Этот Макзаник к юбилею прислал мне стихи… «Лично вас поздравить рад, должен вам признаться, что вам на вид не шестьдесят, а три раза по двадцать»… Так потом я выяснил, что Макзаник посылает эти стихи всем юбилярам, только меняет цифры… Так разве можно на него обижаться?..

Рахиль. А что я говорю, на идиота нельзя обижаться… Так ведь Виля, Вилечка… Виля такой горький, как желчь… И нельзя сказать, Злота кричит… Он поругался с Макзаником, так он хочет уехать… А Злота плачет.

Миля. Взрослый человек, а ведет себя, как мальчишка. Вы помните, как я однажды пришел с товарищем, а он был пьяный и ударил меня в глаз… Мало ли что бывает?..

Рахиль. Это было в 56-м году… Я хорошо помню.

Миля. Так я с ним месяц не разговаривал, а он ходил за мной и просил прощения… Так как надо поступать.

Рахиль. Ой, боже мой… Чем дальше, тем нам труднее жить вдвоем… Две старухи… Если б уже найти какой-нибудь хороший вариант и поменять вашу комнату и наши две на отдельную двухкомнатную квартиру с удобствами.

Злота. Я скоро умру, так тебе будет легче.

Рахиль. Ша, Злота, вот Виля идет… Злота, нашлась твоя пропажа… Злота, ты сиди, я открою. (Рахиль уходит и возвращается с Овечкисом, одетым по-столичному, в очках.)

Овечкис. Извините за позднее вторжение, мне нужен Вилли Гербертович.

Рахиль. Кто?

Овечкис. Вилли Гербертович.

Злота. Ну, Виля нужен… Он пошел погулять, заходите, пожалуйста, садитесь.