Фридрих II Гогенштауфен

В январе 1240 года король Энцио, назначенный отцом генеральным легатом Италии, вошел в герцогство Сполето. Вторжение в земли его святейшества Фридрих назвал «восстановлением прав империи в Италии». И в то время как его сын, король Энцио, входил в Сполето, император проповедовал верующим с кафедры пизанского собора. Неслыханная ересь отлученного от церкви, утерявшего, казалось, всякое чувство меры.

Фридрих, теперь и сам отправлявшийся на завоевание папских земель, возгласил в январе 1240 года в городах Витербо, Фолиньо и Тиволи словами предтечи Христа: «Готовьте дорогу Господу и мостите ему путь! Открывайте засовы ваших ворот, ваш император грядет, жестокий для бунтовщиков и мягкий к вам, при чьем взгляде должны успокоиться все духи, так долго мучившие вас».

В августе 1239 года, уже в состоянии мессианского безумия, он напишет о своем родном городе Джези:

«Джези, благородный город марки, сиятельное начало Нашего происхождения, где Наша божественная мать произвела Нас на свет, где качалась Наша колыбель, встречаем тебя с душевной радостью: из Нашей памяти не могут исчезнуть те места и Наш Вифлеем, земля и место рождения цезаря. Ты пустил глубокие корни в Нашем сердце».

И тут он примеряет к себе Евангелие от Матфея и продолжает: «И ты, Вифлеем, город марки, не самый малый среди княжеств Нашего рода: из тебя вышел герцог, князь Римской империи, царящий над твоим народом и защищающий его, и он не позволит, чтобы ты повиновался чужим рукам».

Без сомнения, после второго отлучения от церкви Фридрих утратил чувство реальности. Когда в 1229 году он позволял прославлять себя красноречию Николая Барийского в кафедральном соборе в Битонто, это еще был акт пассивного приятия, хотя каждый правитель имеет тех панегиристов, которых хочет иметь. Приведем краткую цитату из Николая Барийского:

«Велик господин император по виду своего благородства, поскольку род он ведет от императоров и королей этого мира; тот, кто пришел с небес, выше всех, значит, тот, кто происходит из императорского рода, благороднее всех… Он велик благородством, образец для земного круга, украшение людей, светоч в общении и начало всякой законности».

Это гимноподобное восхваление лишено меры, и требуются особые качества для принятия хвалебной песни в такой форме, ведь она превосходит даже византийское чествование императоров:

«О Ты, возлюбленнейший, позвольте нам его приветствовать вместе с архангелом Гавриилом: приветствуем Тебя, господин император, исполненный милости Господа, Господь с Тобой; он был, есть и будет; он был в детском или юношеском возрасте, когда ироды заставляли мальчика страдать, и мертвы все, кто этого желал; но он есть и в битвах наших дней, когда дети чужаков состарились в дурных поступках и охромели на стезе верности; и он пребудет в вечности во всех поступках отца, ведь Господь обучил ваши руки для борьбы и ваши кулаки для битвы. Благословен Ты среди королей и благословен плод от плоти твоей, то есть прекраснейший плод, король Конрад, Ваш горячо любимый сын».

Чудо в Риме

Фридрих продолжал победный марш через границы папского государства. Многие города и деревни добровольно открывали перед ним ворота, среди них Монтефиасконе, Витербо, Орта и Сутри. Уже в феврале Фридрих подошел к Риму на расстояние однодневного марша. Было ли большинство жителей Рима сторонниками императора, неизвестно. Доподлинно известно, что существовала сильная проимператорская партия под руководством сенаторской семьи Колонна.

Папа возвратился в крепость Ангелов. С ним оставались лишь несколько верных ему людей. Но старый, внушающий благоговение человек еще пылал священным огнем: он никогда не колебался, никогда не сомневался в божественной воле своей миссии.

Однако император, развернув войско во всю мощь перед воротами Рима, поклялся никогда больше не останавливаться перед ними, как случилось двенадцать лет назад.

По Риму носились слухи. Сторонники папы рассказывали всем, будто император хочет превратить собор Святого Петра в конюшню, алтарь — в кормушку, а собак собирается кормить гостией, телом Христовым.

Сторонники императора, должно быть, подложили в личные покои папы пророческие вирши:

Провиденье желает, и показывают звезды и птичий полет:
Вскоре Фридрих, молот мира, воистину грядет!
Рим, издавна мятущийся, заснувший в старом заблуждении,
Будет разбит и никогда не станет главой земного круга».

Папа с большим достоинством отвечал тоже в стихах: