Фридрих II Гогенштауфен

Правление Конрада III, длившееся четырнадцать лет, отмечено противостоянием Штауфенов и Вельфов. Несмотря на свой отказ от трона, Генрих Гордый не смирился. Он был обязан, но не захотел отказаться от одного из своих герцогств, Саксонии или Баварии, из-за чего его объявили вне закона. Саксонское герцогство получил Альбрехт Медведь из Аскании (около 1100— 1170 гг.), маркграф Северной марки, а Баварию — Леопольд IV Бабенберг (1136—1141 гг.), маркграф Австрийский. Дело дошло до открытой борьбы. После смерти Генриха Гордого, последовавшей 20 октября 1139 года, вдова императора Рихенца представляла интересы Вельфов и своего десятилетнего внука, Генриха Льва (1142— 1180 гг.). Вслед за тем как Альбрехта Медведя в 1142 году утвердили в звании маркграфа Северной марки, он отказался от герцогства Саксонского, правителем которого признали Генриха Льва. После смерти маркграфа Леопольда IV его брат, Генрих Язомирготт (1143— 1177 гг.), получил Баварию, а позднее и Австрию. Вельфы пытались добиться компенсации, и вдова Генриха Гордого, дочь императора Гертруда, заключила брак с Бабенбергом Генрихом Язомирготтом.

Участие короля Конрада во втором крестовом походе (1145—1149 гг.) послужило причиной возникновения его дружеских отношений с Византией и конфликта с норманнской Сицилией, из-за чего он не смог поехать в Рим для получения императорского титула.

От его второго брака с Гертрудой фон Зульцбах (1113/16—1146 гг.) было два сына: Генрих Беренгар, умерший раньше своего отца весной 1150 года, и его младший брат Фридрих, который в момент смерти отца, 15 февраля 1152 года, был шестилетним мальчиком, неспособным к правлению. Конрад опасался привести к власти несовершеннолетнего наследника. Радея о государстве, он ставил королевские обязанности превыше отеческих чувств и, зная о своей скорой смерти, по решению совета князей передал корону и империю своему племяннику Фридриху III, герцогу Швабскому, занявшему место в истории как император Фридрих Барбаросса.

Последний, в чьих жилах текла кровь и Штауфенов, и Вельфов, был способен выполнить задачу их примирения, сформулированную его дядей, епископом Оттоном Фрейзингским, таким образом: «…чтобы он, принадлежащий обеим семьям, будучи в какой-то степени их краеугольным камнем, смог преодолеть враждебность обоих домов; он окажется чрезвычайно полезным для империи и с Божьей помощью устранит наконец тяжкую и длительную борьбу между высокопоставленными мужами империи за личные интересы».

Фридрих с большой серьезностью воспринял эту задачу. Несмотря на суровость и жестокость его политики, примирительная миссия всегда была ее основным элементом.

Это проявлялось не только в том, что он всегда, на протяжении десятилетий, стоял горой за своего рвущегося к власти и зачастую вероломного зятя Генриха Льва, защищая его от гнева князей. Стремление к примирению определяло также и его государственную политику, особенно после смерти его демона, канцлера и кёльнского архиепископа Рейнальда фон Дасселя.

Наряду с соблюдением всех имперских интересов примирительная позиция Фридриха отчетливо проявилась при заключении Венецианского мира между папой и императором в 1177 году.

Мир в Констанце тоже стал возможным только благодаря его стремлению ко всеобщему миру: он предоставил городам Ломбардии свободы и право выбирать собственного консула. Его внук Фридрих II никогда не достигнет такой способности к согласию.

Именно Фридрих Барбаросса, готовый к приемлемым компромиссам, стал великой и яркой путеводной личностью для всего христианского Запада. Его дипломатии удалось создать такие связи с враждебными доселе норманнами, что его сын, Генрих VI, смог жениться на наследнице сицилийского трона Констанции, благодаря чему получил, кроме германской короны и короны империи, еще и корону Сицилии.

Норманнам требовался мир или как минимум доброжелательные отношения с Фридрихом Барбароссой для усиления своего натиска на Византию.

Женитьба сына императора на сицилийке Констанции показала неизменность взаимного недоверия между императором и папой и задела уязвимый нерв папы, а именно вполне оправданный страх церковного государства быть зажатым в тиски союзом государств Северной и Южной Италии.

Такой же страх в свое время погнал папу Стефана III (752—757 гг.) через зимние Альпы, чтобы призвать франков в Италию и воспрепятствовать лангобардской блокаде с севера и с юга. И теперь, три столетия спустя, вместо государства лангобардов империя Штауфенов вместе с Миланом, с которым император заключил союз об обороне и ненападении, грозила папскому государству по меньшей мере изолированностью с севера и юга. Всегдашние союзники папы против императорской власти, города Ломбардии во главе с Миланом и норманнской Сицилией, благодаря брачному союзу перешли на сторону императора.