Фридрих Ницше

«Милый друг! Я не особенно люблю всякого рода перемещения, но на этот раз, когда я подумаю о том, что скоро буду в Венеции, около вас, то прихожу в восторг и оживляюсь; я смотрю на свою поездку как на надежду выздоровления после долгой, ужасной болезни. Я сделал открытие: Венеция — это единственное место, где мне постоянно было хорошо и приятно… Мне очень нравится как переходная ступень Силс-Мария, но она, конечно, не годится как постоянное местопребывание. О, если бы я мог устроить себе там единственное отшельническое существование! Но, — Силс-Мария становится модным местом. Мой дорогой друг и маэстро, для меня неразрывно связаны вы и Венеция; мне удивительно нравится ваша постоянная любовь к этому городу. Сколько я думал о вас в продолжение всего этого времени! Я читал воспоминания старого де Броссе (1739–1740) о Венеции и о маэстро, которому в то время там поклонялись Hässe (il detto Sassonne). Не сердитесь, пожалуйста, я ни в каком случае не собираюсь проводить между вами двумя совсем не уважительную параллель, я только что написал Malvida: благодаря Петеру Гасту господа комедианты (cabotins), предполагаемые гениальные музыканты, в самом непродолжительном времени перестанут извращать вкус публики. «В самом непродолжительном времени» — это, может быть, звучит как очень большое преувеличение. В демократическое время немногие люди могут различить красоту: «pulchrum, paucorum est hominum». Я рад, что, по вашему мнению, я принадлежу к числу этих «немногих». Люди с проникновенной и радостной душой, которые мне нравятся, люди, у которых «â mes mélancoliqus et folles» (по-французски в тексте. — От автора), вроде того, как мои умершие друзья Стендаль и аббат Галиани не могли бы жить на земле, если бы не любили какого-нибудь жизнерадостного композитора (Галиани не мог жить без Пуччини, Стендаль без Чимарозы н Моцарта). Ах, если бы вы знали, как в эту минуту я одинок на земле! И какую надо играть комедию, чтобы время от времени не плюнуть от отвращения кому-нибудь в лицо. К счастью, некоторые благовоспитанные манеры моего сына Заратустры существуют и у его несколько тронувшегося отца. Но когда я буду с вами в Венеции, то на время уйдут далеко и «благовоспитанность», и «комедии», и «отвращение», и вся эта проклятая Ницца, не правда ли, дорогой друг! Да, не забудьте: мы будем есть «baïcoli».

Сердечно ваш Ф. Н».