Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

В августе 1867 г. Ницше и Роде вместе отправились на каникулы в Богемский Лес. Будучи там, писал Ницше, они услышали о «концерте Zukunftsmusik» (музыки будущего) под управлением Листа. Термин «музыка будущего» был журналистским искажением названия одного из основных теоретических произведений Вагнера «Das Kunstwerk der Zukunft» («Произведение искусства будущего»), в котором он изложил свои основные идеи относительно союза искусства музыки, драмы, живописи и пантомимы во «всеобъемлющем (тотальном) произведении искусства». Журналисты-современники – одни по недобросовестности, другие по неведению – распространяли версию о том, что Вагнер защищал свою ужасную музыку, полагая, что два столетия спустя она покажется прекрасной. Поэтому термин Zukunftsmusik воспринимался как насмешка, и тот факт, что Ницше использовал его, означает, что летом 1867 г. он все еще не проникся уважением к Вагнеру. Но он пытался: позже в том же году он исполнял переложение для фортепьяно «Валькирий», по его словам, с «очень смешанным чувством». Должно быть, он и после этого неоднократно экспериментировал, вплоть до 28 октября 1868 г., когда, прослушав исполнение прелюдий к операм «Тристан» и «Мейстерзингер», он наконец заявил о перемене своего отношения к Вагнеру.

«Мне представляется, невозможно сохранять критически холодный ум, когда дело касается этой музыки, – в тот же день в восхищении писал он Роде. – Во мне трепещет каждая клеточка, каждый нерв, я никогда не испытывал такого продолжительного чувства восторга, какой испытал, слушая последнюю увертюру (то есть прелюдию к «Мейстерзингеру»)».

Он попался, но, возможно, вскоре сумел бы высвободиться, если бы не встреча с Мастером лично ровно через одиннадцать дней после его экстатического опыта. Вагнер тогда переживал один из наиболее оживленных домашних кризисов, бесконечная череда которых придает его биографии, написанной Эрнстом Ньюманом, столь развлекательный характер и внушительный объем; он сбежал из дому и укрылся в Лейпциге, где проживал со своей сестрой Оттилией и ее мужем Германом Брокгаузом (потомком издателя трудов Шопенгауэра). Естественно, место его пребывания не составило бы ровно никакого секрета, если бы газетчики пронюхали о том, что он в Лейпциге, поэтому он соблюдал строгое инкогнито, и только близким друзьям семейства позволялось видеться с ним. Одним из таких близких друзей была фрау Ричль, которая однажды присутствовала на вечере, где Вагнер исполнял на фортепьяно «Победную песнь» Вальтера из оперы «Мейстерзингер». Она заметила, что уже знакома с этой музыкой через одного из студентов своего мужа, горячего поклонника Вагнера. Рихард выразил удовольствие и сказал, что хотел бы повидаться с этим молодым человеком, если это возможно. В итоге, когда в полдень 6 ноября Ницше вернулся на свою квартиру, он обнаружил, что его ждет адресованная ему записка от приятеля, студента Эрнста Виндиша: «Если хочешь познакомиться с Рихардом Вагнером, приходи в «Театральное кафе» в 3.45». Виндишу доверили передать ему приглашение в дом Брокгаузов, взяв с получателя клятву о соблюдении тайны.

Благодаря тому факту, что Роде в это время был болен и сидел дома, мы имеем длинное письмо Ницше от 9-го числа, из которого узнаем об этой встрече. В тот день, 7 ноября, Ницше и Виндиш отправились по приглашению, но Вагнер куда-то ушел, «надев неимоверную шляпу» (вероятно, для конспирации), и встреча была перенесена на следующий, воскресный, вечер. Полагая, что соберется много народу, Ницше нанес визит к портному, который пообещал предоставить ему вечерний костюм в тот же день. К назначенному часу костюм был еще не вполне готов, и требовалось еще три четверти часа. Когда, спустя указанный срок, Ницше вновь явился к портному, костюм снова не был готов, и получить его удалось только в половине седьмого одновременно со счетом, который помощник портного требовал оплатить прежде, чем соглашался расстаться с костюмом. У Ницше не оказалось с собой нужной суммы – а может быть, и просто не было таких денег. Он попытался примерить новый костюм, сняв при этом свой, чтобы убедиться, впору ли он ему. Завязалась потасовка, из которой победителем вышел портной; он скрылся, прихватив долгожданный костюм. Ницше разразился проклятиями, опасаясь, что теперь опоздает на встречу, и искренне надеясь, что его старый костюм не вызовет нареканий. Как выяснилось, собрание было немногочисленно: только семья Брокгауза, Ницше с Виндишем и Вагнер. Ницше представили, и состоялся один из тех вечеров, характер которого отлично знаком биографам Вагнера, когда маэстро, окруженный группой почитателей, выступает единственным солистом: