Фридрих Вильгельм I

В соседней комнате умирали от страха королева и ее статс-дамы. Когда король вошел, дрожащая Софья Доротея шагнула ему навстречу. Муж поприветствовал ее сообщением о казни этого негодяя Фрица. Но одна из дам шепнула королеве, что это неправда; она знала совершенно точно: кронпринц еще жив. Фридрих Вильгельм грубо потребовал выдать ему личные бумаги кронпринца. С красным от гнева лицом он начал рыться в письмах, заблаговременно подброшенных сестрой и матерью. Между тем в комнату вошли сыновья Август Вильгельм и Генрих в сопровождении шести дочерей. Отец набросился на Вильгельмину, подобно тигру. Он бил принцессу по щекам, досталось ей и палкой. Визжащие и плачущие дети столпились в кучу. Но король не мог себя сдержать. Он кричал, что найдет доказательства вины Фрица и Вильгельмины, а потом казнит их. Рыдающая королева убежала прочь. Г-жа фон Камэке отважно заслонила собой Вильгельмину и стала говорить королю: «Сир, прежде вы находили славу в том, чтобы быть справедливым, богобоязненным королем. Побойтесь же и сейчас нарушить Божьи заповеди! Оба монарха, убившие собственных сыновей, Филипп II и Петр I, умерли, не оставив наследников. Весь мир будет произносить ваше имя с отвращением. Возьмите себя в руки, ваше величество! Приступ гнева можно простить. Но теряющий самообладание становится преступником…»

Фридрих Вильгельм схватился за голову, будто проснулся после страшного сна. Он подошел к г-же фон Камэке, долго смотрел ей в глаза и, откашлявшись, сказал: «Вы слишком смелы, мадам. Но я не злюсь на вас. Вы думаете правильно. Я уважаю вас за откровенность. Ступайте, успокойте мою жену».

4 сентября кронпринца, доставленного с Рейна через Миттенвальде и Тройенбритцен, посадили в камеру крепости Кюстрин. Днем позже его учителю Дюану де Жандо было приказано покинуть столицу в течение шести часов и ехать в Восточную Пруссию, в город Мемель. В тот же день Фридрих Вильгельм издал распоряжение, адресованное губернатору Кюстрина:

«Дорогой генерал-майор и губернатор фон Ленель! Я требую Вас уделять арестованному принцу Фридриху пристальное внимание. Вы не должны разрешать ему разговаривать ни с кем, кто бы то ни был, даже с его слугой, когда тот будет рядом с ним. Слуга должен жить не при нем, а в городе. Когда он будет приносить еду или белье, всегда должен присутствовать офицер, дающий на то согласие и внимательно следящий за происходящим, дабы слуга тайком не передал арестанту письмо или какие-нибудь вещи. Вы также не должны разрешать арестованному отправлять или получать письма. Обо всем, что он делает, Вы должны каждую неделю писать рапорт и представлять его мне. Если кто-то будет устно или письменно спрашивать Вас о самочувствии и поведении арестованного, Вы не должны отвечать никому, в том числе и коменданту крепости, заранее его об этом предупредив».

Король-солдат распорядился также приносить принцу еду из кюстринского трактира: обед стоимостью в шесть, а ужин — в четыре гроша. В ноже и вилке ему следовало отказывать: измельчал мясо ножом дежурный офицер. В середине октября кронпринц дал пощечину лейтенанту, пришедшему, как и полагалось, в восемь часов вечера тушить свечу в его камере. А над тайным советником Гербетом, когда тот потребовал объяснений, Фридрих только посмеялся: «Что ему надо? Допрашивать он может мошенников и воров, а не меня…» 22 октября король распорядился о созыве военного трибунала.