Фридрих Вильгельм I

Через год Фасман сбежал за границу. Своему прежнему хозяину он отомстил, написав книгу объемом более чем в тысячу страниц. Книга, изданная в 1735 г., предавала прусского короля-солдата всеобщему осмеянию. Фридрих Вильгельм запретил эту книгу в своей стране. Но с утратой Гундлинга и Фасмана он смириться не хотел. Все снова и снова он повторял: «Где мой дурак? Найдите мне дурака!» Наконец ему доложили, что проездом в Москву Берлин посетил некий Якоб Соломон Моргенштерн, «магистр изящных искусств». Раньше этот Моргенштерн читал лекции в Галле и Лейпциге, а кроме того, написал специальную книгу о российском государственном праве, посвященную правительнице России Анне Леопольдовне (Петр I умер в 1725 г.): он рассчитывал получить службу в российском государстве. Король-солдат, больной от тоски по своим ученым шутам, не долго думая распорядился: «Оставить его здесь! Сегодня вечером мы с ним покурим трубки!» Так Моргенштерн вошел в состав Табачной коллегии и стал преемником Гундлинга и Фасмана.

Пятьсот талеров жалованья и свободный доступ в винные погреба выговорил себе Моргенштерн, став надворным советником, президентом Академии наук и вице-канцлером университета во Франкфурте-на-Одере. Снова Фридрих Вильгельм пустился в недостойные игры, делая шутами презираемых им интеллектуалов и тем самым их высмеивая. Кульминацией этой игры должен был стать «ученый» диспут во Франкфуртском университете, в ходе которого даже академики, как надеялся король, окажутся дураками.

10 ноября 1737 г. Фридрих Вильгельм, сопровождаемый Моргенштерном, въехал в город на Одере. Почтенный городской магистрат и студенческая делегация приветствовали любимого монарха. На следующий день состоялось посещение городской ярмарки, а вечером студенты устроили королю бурную овацию. Фридрих Вильгельм постоял в их окружении, а когда будущие академики коваными сапогами принялись высекать искры из мостовой, он призвал их к обструкции против шпионов, доносчиков и университетских надзирателей, всего этого «непотребного сброда». И улицы вздрогнули от громогласного «Pereat!» («Да сгинут!»).

В восемь утра 12 ноября король вступил в актовый зал университета. За ним шел нарядившийся в дурацкие одежды вице-канцлер Моргенштерн. По поручению короля он подготовил доклад на тему «Благоразумие глупости». Тут же армейские унтер-офицеры ввели профессоров, отказавшихся в присутствии студентов дискутировать с королевским шутом. Король хлопнул в ладоши, и спектакль начался. Моргенштерн должен был привести витиеватые доказательства того, что все ученые всегда были всего лишь «пустомелями и дураками»; профессора Флейшер и Ролофф имели задание опровергнуть с кафедры эти «тезисы». В течение часа король рыдал от смеха. Наконец он вскочил с места, свистнул, заложив пальцы в рот, и принялся ритмично хлопать — словом, вел себя так же, как нынешние «хальбштарке»[23] и рок-фанаты. Началась всеобщая вакханалия, от которой с профессорских голов чуть ли не падали парики.

Но тут король движением руки установил тишину. Он осмотрел аудиторию и вполне серьезно произнес: «Крупица природного ума весит больше центнера университетской премудрости!» В зале можно было услышать полет мухи. Король подошел к 36-летнему правоведу, профессору Иоганну Якобу Мозеру, только что издавшему первую книгу своего пятитомного труда «Германское государственное право», и спросил его, что тот думает о Кристиане Вольфе — в 1723 г. король выгнал этого философа по наущению святош из Галле, но, убедившись в собственном заблуждении, с 1735 г. неустанно звал его обратно. Мозер, чрезвычайно уязвленный славой его 58-летнего коллеги, гремевшей по всем кафедрам Германии, надменно заявил, что не знаком с трудами Вольфа. Король был ошеломлен этим ответом. Между ним и Мозером состоялся следующий диалог:

Король. Что? Вы не читали труды Вольфа?

Мозер. Когда я учился, Вольф еще не был светилом. А позже у меня было слишком много других дел.

Король. Ну, если вам не хватает времени, не тратьте его на преподавание.

Фридрих Вильгельм закусил губы. Он еле сдерживал гнев, вызванный тщеславием этого подозрительного интеллектуала.

Король. Какой предмет вы здесь ведете?

Мозер. В основном jus publicum.[24]

Король. Да? Jus publicum и философия — вещи полезные. Но пандекты были написаны людьми, только и хотевшими вытянуть из других деньги.