Фрикономика

Большинство нововведений в области детской безопасности так или иначе связаны с некой модной новинкой — сверхновым товаром, который нуждается в рекламе. (Между прочим, в США ежегодно продается почти пять миллионов детских сидений для автомобиля.) При этом появление таких товаров часто является реакцией на все возрастающий родительский страх. Как сказал бы Питер Сэндмен, в данном случае беспокойство намного перевешивает опасность. Сравните четыре сотни детей, которых можно спасти несколькими мерами предосторожности в домах с бассейном, и количество жизней, спасенных широко разрекламированными товарами. Это и защищенные от детей упаковки (спасено примерно пятьдесят жизней за год), и огнезащитные пижамы (десять жизней), и безопасная шнуровка на детской одежде (две жизни). Вспомним также об устройстве, предохраняющем детей от подушки безопасности в автомобиле (до его внедрения эта подушка убивала менее пяти детей в год). Подождите минутку, скажете вы. Ну и что тут такого, что эксперты и рекламисты манипулируют родителями? Разве мы не должны благодарить за любые усилия, даже незначительные или корыстные, которые позволяют сделать безопаснее жизнь хотя бы одного ребенка? Разве у родителей и помимо этого недостаточно поводов для волнения? В конце концов, родители несут ответственность за одно из самых важных дел, которое мы только знаем: формирование характера ребенка. Не так ли?

Самое последнее и радикальное изменение общепринятой точки зрения на родительское искусство было спровоцировано одним простым вопросом: “А насколько в действительности важны родители?”

Понятно, что плохое выполнение родительских обязанностей порождает огромные проблемы. Как мы уже говорили, существует прямая связь между количеством абортов и уровнем преступности. Точно так же нежеланным детям живется на этом свете куда хуже, чем детям, появления которых родители ждали с нетерпением. Но как много эти любящие родители могут действительно сделать для своих детей?

За последние десятилетия этот вопрос стал встречаться в достойных внимания исследованиях особенно часто. В ряде работ, включая изучение близнецов, разделенных после рождения, был сделан вывод, что гены несут ответственность только за 50% черт характера и способностей ребенка.

Но если природа определяет лишь половину судьбы ребенка, то что же определяет ее вторую половину? Вне всякого сомнения — воспитание. Это и записи классической музыки, подобранные для детей, и церковные проповеди, посещения музеев, уроки французского, разговоры по душам, родительская ласка, споры и наказания. Ведь из этого и состоит родительское искусство. Но как же тогда объяснить данные другого известного исследования, проведенного в рамках Программы по усыновлению штата Колорадо, в ходе которого было изучено поведение 245 приемных детей? В нем не было обнаружено никаких взаимосвязей между индивидуальными особенностями детей и особенностями их приемных родителей. Или как объяснить результаты других исследований? Ведь они свидетельствовали о том, что посещение детского сада, воспитание в неполной семье, занятость матери, наличие отчима или мачехи весьма мало влияют на характер ребенка.

Такие несоответствия между природой и воспитанием впервые были изложены в 1998 году в книге тогда еще малоизвестной Джудит Рич Харрис Воспитательная ложь (The Nurture Assumption). Эта книга стала настоящим потрясением для родителей, чрезмерно опекающих своих детей. Она была такой провокативной, что нуждалась в двух подзаголовках: Почему дети становятся теми, кем они становятся и Родители значат меньше, а сверстники — больше, чем вы думаете. Харрис утверждала, хотя и весьма осторожно, что родители ошибаются, думая, что они сильно способствуют формированию характера ребенка. По ее словам, это убеждение представляет собой “культурный миф”. Харрис доказывала, что влияние родителей (идущее сверху вниз) почти полностью поглощается воздействием сверстников (идущим справа и слева). Ведь ребенок каждый день испытывает прямое и грубоватое давление со стороны своих друзей и одноклассников.

Идеи Харрис имели эффект разорвавшейся бомбы — между прочим, сама она была уже бабушкой, не имела ученой степени и не была членом каких-либо научных обществ. [4] Общей реакцией на ее книгу были удивление и досада. “Читатели сейчас наверняка говорят: “Опять двадцать опять”, — писал один обозреватель. — И их можно понять. Целый год нам твердили, что главное — это связь, существующая между матерью и ребенком, а уже через год говорили об очередности рождения детей. Подождите-ка, нет, что действительно имеет значение, так это стимулирование ребенка. Первые пять лет жизни являются самыми важными; нет, все закладывается уже в первый год. Нет-нет, забудьте обо всем, что говорилось: все дело в генетике!” [4.1]