Фриланс

– Как могут возникнуть чувства у гинеколога? – спросил я.

– Могут, Мить. На самом деле, могут. И хирурги влюбляются, и патологоанатомы. И они тогда не думают, из каких именно частей человек собран, какие органы у него здоровы, а какие не очень, – усмехнулась она.

– Только копирайтеров не берет никакая химия! – хехекнул Андрей.

– А что с Асей? – напомнил Владик.

– Не знаю. Давно не видел ее.

– Так она ж звонит постоянно.

– Она по делу звонит.

– По какому делу?

– Приветы тебе передает.

            Асю, правда, я не видел с той самой ночи в квартире Игоря. Зато она подогнала мне еще двух клиенток – Ларису Олеговну и Анну Ивановну.

Лариса Олеговна была вдовой пятидесяти пяти лет, а Анна Ивановна сорокасемилетней женой бизнесмена, постоянно проживающего в Австралии. С первой было тяжело из-за ее крупных габаритов, а со второй полегче, потому что она выглядела лучше и сама проявляла инициативу. В тяжелых случаях Ася посоветовала применять безобидное средство для повышения потенции, и мы договорились поужинать в субботу вечером. 

            Погревшись в кафе, мы вернулись на трибуну. Игорь опять поставил на тройку. Тумана в этот раз не было, но дул резкий ветер, выдувая остатки зимы из города, и было очень неуютно.

– Давайте лучше в «Шарм» – кофе пить, – предложила продрогшая Констанция.

            Все отказались.

– Поедем, – решил я. – Ветер тут невозможный.

            В такси она молчала. Я думал об Асе. Таксист сказал, что обещают раннюю весну, и с завтрашнего дня потеплеет. Если бы не таксисты, где бы я узнавал прогноз погоды?

            Я думал о том, что Асе безразлично, изменяю я ей или нет. С кем. Как. В каких позах. При каких обстоятельствах. Она это знает наперед – ей не интересно. И все это давит только на меня – не на нее. И только я чувствую себя так, словно меня тошнит обычными разговорами и рвет шутками.

– Неловкость потом пройдет, – сказала она мне по телефону.

            Я испытывал не «неловкость». Я испытывал постоянную тошноту. Не мог есть, только глотал ее пилюли и запивал водкой.

– Ты похудел, – заметила Констанция в кафе.

– В бассейн хожу. Нужно быть в форме.

– Статьи пишешь?

– Все пишу, что заказывают. Как у вас с Владом? Наладилось?

            Она дернула плечами.

– Сам же знаешь. Ничего у нас не может наладиться. Каждый день – как на заседании суда. И к вечеру – один и тот же приговор. Он меня открыто ненавидит. А я задираю его – не с целью задеть, а уже по привычке: как на больную точку жать до упора. Уже без смысла.

– А сначала какой был смысл?

– Доказать, что интересы человека не должны ограничиваться боксом и скачками.

– Обязательно нужно было посвящать его во всем эти дела – чаты, переписку?

– Просто хотела привести ему пример умного человека.

– Агента69? А кто он?

– Не знаю. Парень один.

– Парень шестидесяти девяти лет? Или это его любимая поза? Или он с шестьдесят девятого года?

– Да ладно. Мне все равно это.

– А как же ты его представляешь?

– Никак.

– Светлое теплое пятно?

– Ну, вроде того. Это раньше по почерку можно было что-то угадать о человеке. У нас в классе был пацан – писал одни палочки, почти без наклона, очень мелко. Учителя убивались над его диктантами. Но для него там были буквы, слова, смысл. Он протестовал против двоек. А сейчас у всех одинаковый почерк – Times New Roman. Он иногда ставит смайлы. Не в тех местах, где смешно, а в тех, где особенно тоскливо. И смайл улыбается: это не так уж и тоскливо, это ерунда, это можно пережить. А я даже смайлов не ставлю, только иногда – скобки. Тоже не там, где смешно, а где хотелось бы пошутить, но чувство юмора спотыкается. Виртуальные письма – самая большая иллюзия, которую я знаю.

– Слушай, Констанция, а если он лысый дядька с пивным животом?

– Да мне все равно как бы. Он стихи пишет замечательные.

– А в реале – с кем знакомишься?

– Ни с кем. «Меня зовут Костя», так?

– А там тебя как зовут?

– Лиза.

– Лиза, стихи – это такая чушь. Ты молода, ты отлично выглядишь. По-моему, это ограниченный Влад тебя программирует на депрессию, а не ты его. Тебе отвлечься надо. Хотя бы не жить с ним под одной крышей. Вообще не понимаю, как люди могут жить в таких шумных семьях.    

            Констанция смотрела в чашку, кивала, но было заметно, что слушать меня ей неохота. Мы ушли из кафе и расстались на площади.

            У меня даже мысли не возникло ответить откровенностью на откровенность. Да и слов таких не было. Альфонс или эскорт-услуги – все не то. Я не считал себя проституткой, потому что не работал в публичном доме или на окружной. Конкуренты меня не выслеживали. Сутенеры на психику не давили. Кислотой никто облить не угрожал. Я просто встречался на досуге с несколькими дамами. В это уж точно не следовало никого посвящать.

            А бывшие заказчики прислали мне письмо: «Уважаемый Дмитрий, с большим сожалением получили ваш отказ от работы. Мы вас не торопим. Статья о косметических новинках пока никем не написана, менять копирайтера нам не хотелось бы. Ваш стиль нас всегда устраивал. Статья нужна к началу апреля. Гонорар будет удвоен. Пожалуйста, обдумайте наше предложение еще раз».

Анна Ивановна продиктовала следующее: