Фриланс

Ася хороша, конечно. Весела и мила. Но и Сергей Михайлович – на уровне. Никакой замшелости и заторможенности восприятия. Хотел бы я так выглядеть в пятьдесят два. Мне и в тридцать не хватает активности. Интерес к чужой жизни тоже, в принципе, не порочен. А к чему приводит замкнутость на самом себе? К вечным психологическим проблемам? К тоске? К бессоннице? К бегству в собственные тексты – по кругу собственного сумасшествия? Нет, папик прав в том, что чужой опыт – более благодатная почва для размышлений, чем бесконечное перетирание в памяти деталей своего прошлого.

Я набрал Влада.

– Я номер тебе достал. Только не сказал, что для тебя. Встретимся где-то все вместе, а я потом свалю.

– А, так даже лучше, – согласился Влад.

– А ты где сейчас?

– Не знаю, в тумане иду.

Я засмеялся.

– Я тоже.

Мама удивилась моему раннему возвращению. Мама… Единственный человек, который может меня терпеть – любым, в любом виде, в любом настроении. Никто другой не выдержал бы. Она даже не пилит. Она оправдывает. Даже когда на работе неприятности, когда я пьяный прихожу, когда с Люсей расстался, когда уехал летом в Крым и не сказал ничего. А меня как-то резко сорвали – на один день. И я вообще забыл позвонить. И неделю там проторчал. Она сказала, что ничего, это нормально, что мне нужно было расслабиться. А сама больницы обзванивала и сердечные капли пила. И главное, что она психотерапию никакую ко мне не применяет. Вот такой – и ладно. Хоть не наркоман.

И она привыкла, что по выходным меня нет вообще. Что я шатаюсь где-то. Или у Андрея торчу. А потом ночью в полусознательном состоянии сочиняю статьи о биодобавках и курсах логистики.

– Я на скачках выиграл.

– Много?

– Ну, как… Сначала проиграл, а потом выиграл. То есть ничего не выиграл.

Может, она считает меня неудачником. То есть наверняка считает. Но у меня никогда не было таких вариантов, о которых я сожалел бы. Не было таких шансов, утратой которых она могла бы меня упрекнуть. Вообще у парня из семьи советских инженеров мало шансов. Никаких богатых или известных родственников у нас не было, людей криминала – тем более. Вакансии мне попадались самые заурядные – вечный сбыт, поставки чего-то куда-то, такое, чем сейчас Влад занимается. Или Игорь. Андрюха хоть программер неплохой. Напишет несколько прог для американцев – и чувствует себя вполне реализованным. А ему и не обязательно этим заниматься – папаша-ресторатор на произвол судьбы все равно не бросит. Не лучшие у него рестораны, но прибыль какая-никакая водится. Столовые кормят. Логично.

Потом вдруг позвонила Ася. Вечером. В тот же день.

– Ты один? – спросила у меня.

– А ты?

– Я – да. Просто подумала, что ты тоже можешь быть не один. Ну, как и я.

Я понял, что она имеет в виду.

– Один, – повторил неубедительно.

– Ловко ты моего обработал, – засмеялась Ася. – Он еще вспоминал о тебе несколько раз после того, как ты ушел. Увидимся?

Я согласился не раздумывая – не раздумывая ни о Владе, ни о ее папике, ни о себе.

К ночи туман исчез, мостовые прихватило льдом. Скользко было так, что казалось, воздух скользит… что если она руку подаст – рука выскользнет из моей.

– Куда пойдем? – спросила она просто.

– А куда ты хочешь? В кафе?

– К тебе нельзя?

Я позвонил Андрею. Тот был у отца. Я предупредил, что зависну в его квартире с девушкой.

– Блин, так что мне у родителей ночевать? – возмутился он.

– Пожалуйста, Андрей, – попросил я.

Он отключился.

– Я вообще-то для друга твой телефон брал. Ты ему понравилась на ипподроме, – признался, когда мы вошли.

– Это его квартира?

– Нет, другого друга.

– Тогда все равно. Тогда лучше ты. Я хочу секса с молодым парнем.

– Все равно, с кем?

– Нет, лучше с тобой, – ответила она.

Понятно, как она рассуждала: мы промышляем примерно одним и тем же и априори должны быть специалистами. Она рассуждала так же, как Владик. Они бы хорошо друг друга поняли.

Ася стала быстро раздеваться. Рыжие волосы растрепались. Я тоже хотел ее так, что уже не раздумывал, каким будет наш секс – грубым, типичным или комичным. Вряд ли комичным. Знаете, есть девчонки, которые в постели норовят шутить, анекдоты вспоминают, что-то цитируют, и даже прикольно бывает, но это хихиканье портит что-то инстинктивное, животное что ли. Секс не должен остроумным казаться или интеллектуальным. Он не для умственной зарядки. И когда я понял, что Ася хихикать и упражняться в остроумии не собирается, мне очень легко сделалось. К тому же она заметно спешила.

Еще утром мы не были знакомы, и каждый чувствовал себя уютно в своей компании, а вечером колкие, быстрые ласки вырвали нас из привычной среды обитания и пришпилили друг к другу, как засушенных жуков – живых и ярких снаружи и мертвых внутри. И когда мы замерли, мне перестало казаться, что она спешит. Или она перестала спешить. Попросила у меня сигареты и стала курить в постели.

– Он не любит, когда девушки курят.

Я тоже закурил. В душ она не шла. Просто лежала, не касаясь меня больше, и курила.

– Знаешь, сколько раз я переезжала?

Я про какие-то другие разы подумал, еле сосредоточился.

– Сколько? – спросил из вежливости.