Фрилансер. Абсолютный хищник

И повторюсь, абсолютному хищнику нет резона контролировать каждую мелочь в своём ареале. Его задача лишь следить за исполнением правил в целом, чтобы другие хищники не беспределили и не могли бросить суперу вызов. Не нужно для установления порядка на Венере террора всех и вся.

— И во главе всего этого… Конструкта… Ты, такой скромный и красивый. И громкий. — Лицо Феррейра перекосило от злости. Понял, что я не стебусь, и что это — реальный план реального карьериста, который, к его сожалению, запущен и пока что прекрасно работает. Сработает или нет, но начало положено, и первые шаги успешно выполнены.

— Нет, — мягко парировал я. — Я — лев, а лев в прайде лежит под баобабом и спит двадцать пять часов в сутки, пока львицы вокруг наводят порядок. Себастьян, ты же сказал, что изучал биологию! — Шпилька. — Нет, скромный и красивый ваш покорный слуга — всего лишь музыкант. — Руку к груди и склонить голову — игра на зрителя, на трансляцию. — Играющий на гитаре и поющий песни ртом. Я ж карьерист, забыл? Моя работа — информационный фронт, я — громкий. Буду поддерживать с тыла, со стороны связей с общественностью. А с остальным львицы сами справятся.

Он обалдело откинулся назад, на спинку. Такой наглости, конечно, не ждал, хотя и понимал об изначально беспредельном её во мне уровне. Покачал головой. Выдал вердикт:

— Да, хорошо устроился, Хуан. Чико! — снова оскорбил меня, но звучало это «цыплёнок» жалко, не обидно. — Просто блеск! Лев, спящий двадцать пять часов в сутки за спиной пашущих львиц. Как только они на такое ведутся? И куда ты дел Изабеллу и Гортензию? Они тоже части… Конструкта?

— Никуда. — Покачал головой в ответ. — Изабелла — лицо прайда. Красивое смазливое личико лицо грозного и опасного монстра. Девочка нагулявшая и остепенившаяся, массовка таких любит — Марию Магдалену вспомни. Умеет перерезать ленточки и делать фотосессии в госпиталях, а что ещё для лица нужно? Изабелла, можно сказать, самая важная в формировании общественного мнения, нашей поддержки. А Гор… — Вздохнуть. Продумать правильную оценку дочери императора. Ибо не хочется с их разведкой ссориться, когда Гор в нашем будущем совместном бизнесе будет на первых ролях. Её надо правильно подать, чтобы народ боялся эту сеньориту до дрожи в коленях, а имперцы не перекрыли ей кислород и не эвакуировали с Венеры.

— …Она выдумщица, — сформулировал я. — Силовик, но несколько иной специфики. Скажем так, дипломат, условно хороший гвардеец на фоне брутальной и злой сестрёнки, рвущей мясо голыми руками. Ну как, нормально с ролями?

— Не треснет, Шимановский? — А теперь в голосе Себастьяна прорезалось уважение. К размаху, к полёту, плевать на личную ненависть. Аристо умеют признавать достоинства врага, не отнять.

Я пожал плечами.

— Поживём — увидим. — А теперь вывод, ради чего всё произнесено. — Так что, юный сеньор, ты не прав. Этим миром правит любовь. Я — люблю девочек. Девочки — любят меня. И мы все в целом — любим власть и эту планету, и хотим ей добра. Пусть даже некоторые из львиц до конца ещё не поняли расклады.

И я хочу, чтобы оная любовь правила как раз конкретно нашим миром, этим скромным каменным шариком. Завидуешь, да, скучный мажорик из богатой семьи?

* * *

После такого Себастьян сорвался с цепи и косячил по-чёрному. Я выиграл всё, что ставил, что занял, и чтобы окончательно не разрушить веселье, был вынужден сам, добровольно, слить ему несколько десятков миллионов. Ибо яростный враг — хорошо, но враг должен быть ещё и контролируемым.

Но вечер шёл, точнее ночь, и, видимо, в свои права начало вступать утро. Я снял браслет перед игрой, но биологические часы подсказывали, что «скоро в школу». Кстати, у меня днём социология. Сдам, пусть и буду на автопилоте. Но пора закругляться. И сделать это нужно на мажорной ноте. Поймать момент, чтобы действо запомнилось всем и ни у кого не возникло вопросов.