Фрилансер. Ареал — Венера

— Слушай, Хуан, кто бы ты ни был, — появилась в его голосе уверенность. — Я понял про захват власти. Ты не стал врать, был честен, это правильно. Это хорошее вложение в наши будущие переговоры. Но мне интересно, что она думает насчёт нас? В смысле нас-нас, нашего освобождения? Убедил, Венера важнее каких-то детей, но и решив проблему с детьми, она получит дополнительные очки, так ведь?

— Уважаю договороспособных людей, — хмыкнул я. — Да, она готова уступить и эвакуировать вас на Землю, если дадите ей сохранить лицо. Ваши предложения?

— Я думал это ты пришёл с предложениями? — усмехнулся он.

— Сеньоры, шесть часов назад я сдавал экзамен в своей школе, — картинно устало вздохнул я. — Запись есть в сетях — я медийная персона, мои экзамены смотрят разные фетишисты. Четыре часа назад меня огорошили, что половина нашего руководства среди силовиков — предатели, и королева вводит войска, чтобы её не сковырнули, пока она ведёт среди них расследование. Более того, вас СПЕЦИАЛЬНО провели в город, чтобы создать инфоповод к перевороту. Какие, нахрен, вы хотите предложения от девятнадцатилетнего мальчишки?! Мне двадцать исполнится только через две недели!

Задумчивая пауза. Карта с возрастом пока ещё козырная в моей колоде. Но с каждым не годом даже, месяцем, она будет всё менее и менее важна. Но пока я ещё прыщавый вьюнош, и нужно извлекать из этого максимум прибыли.

— Мы не трогаем больше детей… — начал он.

— Заложников, — поправил я. — ВСЕХ заложников. НИКОГО не трогаете. А также эвакуируете тех, кому нужна помощь… И самых маленьких.

— Нет! Все заложники остаются у нас! — отрезал он.

Я картинно задумался. С тревогой в голосе произнёс:

— Хорошо, тогда другой вариант. Обмен. Мы меняем самых маленьких и раненых, и слабых, на ваших воинов из наших тюрем.

Пауза. Осмысление:

— Зачем?

— Затем, наверное, что они — НАШИ заложники. Вы грохнули больше десятка ВАШИХ заложников, и я, дабы вы понимали серьёзность ситуации, могу в ответ грохнуть такое же количество наших. И ты, зная моё досье, должен понимать, я не шучу!

— Я устрою тут кровавую баню! — закаркал он, пугая, но я чувствовал его раздрай, он сам себя убеждал, что всё в порядке.

— Мухариб, сукин ты сын, — презрительно фыркнул я. — Ты что, не понял, что происходит? Я НЕ СИЛОВИК!

Пауза. Для осмысления.

— Я не давал присягу защищать и ублажать, верно служить не щадя себя и все дела. Я — грёбанный политик! А знаешь, кто такой политик?

Снова пауза. И с ехидством:

— Мне ПЛЕВАТЬ, если ты зальёшь там всё кровью. У меня на кону благополучие ста восьми миллионов. Миллионов, которыми править после королевы Леи МНЕ!!! Мне и моим девочкам, про мои амбиции и связи с принцессами тебе должны были «слить» кураторы. И благополучие миллионов, Мухарибушка, весит на чаше весов куда больше, чем пятисот деток. Да, мать его, буду оплакивать их всех! Каяться, стоять в церкви на коленях. Но отдам приказ на ваш подрыв без сожалений, без угрызений совести, без трепета в душе и глупых рефлексий. Я буду править этой планетой, это МОЯ планета, моя территория, и на меня не действуют те сраные психологические приёмы, которым вас обучали в школе подготовки диверсантов. Усёк, придурок?

И пока был на волне. Решил идти в атаку:

— И да, если с головы ещё хоть одной девушки слетит волос, если ты или твои придурки изнасилуют или изобьют ещё хоть кого-то, я тебе покажу плохого племянника королевы! Ибо пока ты видел только хорошего.

— Плохого племянника королевы? — хохотнул он.

— Ага. Я же сказал, я не силовик. А в политике есть только один закон — принцип талиона. Ты убил заложников — и я убью столько же своих заложников. Они уже мертвецы, но я, благородная душа, так и быть, даю тебе возможность сохранить перед братвой лицо, сохранив им жизнь. Если мы сотрудничаем — то сотрудничаем. Нет — значит, нет, и зуб будет за зуб. Решай сам.

— У тебя очень высокое самомнение, стажёр Веласкес, сказал он после долгой паузы.

— Кармен Ортега, — произнёс я операторам. — Эй, народ, скиньте кто-нибудь придурку изображение этой девушки! Двадцать шесть лет. Младший воспитатель. Прямо сейчас трое твоих молодчиков избивает её и раскладывает в помещении А-35, минус второй уровень. БЫСТРО прекратил безобразие, сукин сын, иначе пожалеешь!

Даю тебе время на раздумье три часа. Если за это время хоть с чьей-то головы упадёт волос… Не хочешь сотрудничать по-хорошему — будем по-плохому.

Мухариб отключился, но я жестом показал всем молчать.

На камерах была видна суматоха, и изнасилование прекратилось. Снова возник голос:

— Мухариб вызывает племянника королевы.

— Стажёр Веласкес, слушаю, — отозвался я.

— Ты просто так «слил», что вы нас видите? — в голосе ирония, опасливая. — Что у вас есть камеры, о которых мы не знаем?

Операторы и Лопес при этом смотрели волками — убить были готовы.

— Да. Как жест доброй воли, — согласился я. Глазами не убьёшь, но мне этот козырь был нужен. — Я ж добрый, говорю. Со мной МОЖНО договориться, Мухариб.

Пауза, пробный шар:

— И всё же. Твои условия? Я про эвакуацию?