Фриленды

Но при этом он все время помнил, что отцу следовало бы сказать совсем другое: «Ты слишком молода, а кроме того, он твой двоюродный брат». Но это отцовское внушение сейчас казалось ему хоть и разумным, но смешным. Недда потерлась щекой об его руку:

– Папа, для нас с тобой ничего не изменится, я тебе обещаю.

Он подумал: «Для тебя-то нет, а вот для меня?..» Но вслух произнес:

– Ни на йоту не изменится. О чем же ты плакала?

– О том, как все плохо: жизнь такая жестокая.

И она рассказала ему о слезе, которая текла по щеке старого извозчика.

Феликс делал вид, что слушает, а на самом деле думал: «Господи, почему я не из железа! Тогда бы я не чувствовал, что внутри у меня все застыло… Не дай бог, чтобы она это заметила. Странная вещь – отцовское чувство. Я это всегда подозревал… Ну, теперь прощай работа на целую неделю!..»

– Нет, родная, мир не жесток, – сказал он. – Только он состоит из противоречий, а без них нельзя. Если нет боли, нет и наслаждения; нет тьмы – нет и света. И всё так. Если ты подумаешь, то сама увидишь: иначе быть не может…

Из-под барбарисового куста выскочил черный дрозд, испуганно поглядел на них и шмыгнул обратно. Недда подняла голову.

– Папа, я хочу что-нибудь сделать в жизни…

Феликс ответил:

– Конечно. Так и надо.

Но в эту ночь, когда Недде давно уже снились сны, Феликс все еще лежал с открытыми глазами и, придвинув ногу поближе к ногам Флоры, старался согреться, – ведь он никому не признается, что внутри у него навсегда все застыло.

Глава XV

Флора выслушала новость с видом собаки, говорящей своему щенку: «Ну что ж, малыш! Кусни-ка разок сам, погляди, что у тебя получится! Рано или поздно это должно случиться, а в наши дни обычно случается рано». Кроме того, Флора невольно порадовалась, что теперь Феликс будет к ней ближе, а для нее это было важно, хотя она и не подавала виду. Но в душе она пережила не меньшее потрясение, чем Феликс. Неужели ее дочь уже выросла и может влюбляться? Неужели та крошка, которая, прижавшись к ней на кушетке, внимательно слушала сказку, уже собирается покинуть мать? Та самая девочка, которая врывалась к ней по утрам в спальню, именно в те минуты, когда она была занята своим туалетом; девочка, которую разыскивали по вечерам на темной лестнице, и она таращила сонные глазенки, как маленькая сова, твердя, что «здесь так хорошо»…

Флора никогда не видела Дирека и поэтому не разделяла опасений мужа, но рассказ Феликса все же ее смутил.

– Заносчивый петушок, вылитый шотландский горец. Прирожденный смутьян, если я хоть что-нибудь понимаю в людях, из тех, что хотят ложкой вычерпать море.

– Самодовольный болван?

– Н-нет… В его презрительности есть какая-то простота, сразу видно, что он учился у жизни, а не по книгам, как все эти молодые попугаи. А что они двоюродные, – по-моему, это не страшно: кровь Кэрстин сильно сказалась в ее детях – это ее сын, а не Тода. Но, может, это все скоро кончится? – прибавил он со вздохом.

– Нет, – покачала головой Флора, – не кончится. Недда – глубокая натура.

А если Недда не отступит, значит, так оно и будет: ее ведь разлюбить нельзя! Естественно, что они оба думали так. «Дионис у источника», как и «Последний пахарь», получили целую неделю отдыха.

Недда почувствовала облегчение, поделившись своим секретом, но в то же время ей казалось, будто она совершила святотатство. А вдруг Дирек не хочет, чтобы ее родители знали!

В тот день, когда должны были приехать Дирек и Шейла, Недда почувствовала, что не в силах сохранять даже напускное спокойствие; поэтому она ушла из дому, чтобы скоротать время в Кенсингтонском музее; но на улице почувствовала, что ей больше всего хочется побыть под открытым небом, и, обойдя холм с севера, уселась под большим кустом дрока. Здесь обычно ночуют бродяга, когда приходят в столицу, и тут хотя и смутно, но все же чувствуется дыхание природы. А ведь только природа могла успокоить ее натянутые, как струны, нервы.

Как он поведет себя при встрече? Будет ли таким, как в ту минуту, когда, стоя в конце фруктового сада Тодов над дремотными и постепенно темнеющими лугами, они с волнением, которого им еще не приходилось испытывать, взялись за руки и обменялись поцелуем?