Фристайл. Сборник повестей

Дорога обратно казалась ещё тяжелее. К горлу подкатывало удушье, Алексей Петрович пыхтел, то и дело вытирая пот со лба. Возница сочувственно поглядывал на своего пассажира, но молчал, не зная, чем можно помочь. Наконец, солнце начало переезжать за их спины, уже не пекло так сильно затылок, и стало немного легче.

Вдали показался быстрый юркий газик, приблизился и проскочил было мимо, но вдруг завизжали тормоза, хлопнула дверца, и кто-то громко и удивлённо позвал:

— Алексей Петрович!

Старик оглянулся: от машины вдогонку за телегой бежал Сакен.

— Какими ветрами сюда? — Не верил он своим глазам. — Мне телеграмму два часа назад принесли, что Вы в Ташкенте только завтра будете…

— Завтра и буду, — усмехнулся Алексей Петрович. — Дело у меня здесь было своё, личное… А ты-то здесь, что делаешь?

— Так на хлопке я … Со своими студентами… — Он задумался на мгновение. — Я сейчас, Алексей Петрович, уехать отсюда не могу, представителя Исполкома встречаю, собрание будет… Может, останетесь до вечера? А потом вместе на машине в город поедем…

Алексей Петрович расплатился с возницей и пересел в газик, который, набрав скорость, быстро покатил по пыльной дороге. Ещё неостывший ветерок через раскрытые окна машины сквозняком обдувал лицо, и Алексей Петрович задышал ровнее и спокойнее…

Пока ехали в машине Сакен и товарищ из Исполкома быстро разговаривали по-узбекски, Соколов помалкивал, рассеянно поглядывая в окно. Сакен горячился, размахивал руками, Исполкомовец, сидя рядом с водителем, отвечал ему что-то назидательным тоном, словно поучая.

Когда они подъехали к лагерю, студенты, собравшиеся у рабочего барака, уже сидели на скамейках, перевёрнутых корзинах, а то и прямо на земле. Среди них были и молодые преподаватели, такие же усталые и закопчённые узбекским солнцем. Представитель Исполкома встал перед ними словно на трибуну и заговорил по-русски, громко, чётко выговаривая слова, отработанного на подобных собраниях выступления.

— Наш узбекский хлопок, наше белое золото с нетерпением ждёт страна. Труд ваш, конечно нелёгкий, но какое истинное удовлетворение он должен приносить!

Алексей Петрович и Сакен сидели на скамейке среди студентов. Ребята слушали выступающего невнимательно, устало перешёптывались, негромко перебрасывались словами. Соколов мрачно поглядывал на оратора, из-под кустистых бровей наблюдал за слушателями.

Сакен наклонился к нему.

— Может, выступите, а? У меня тут Гражданская война сейчас начнётся… Ребята, по-честному, очень устали… Я им много про Вас рассказывал, они вас знают по прошлому году помнят… Вам они поверят…

Алексей Петрович покачал головой.

— Мне нечего им сказать… Ведь каждый год одно и тоже…

А представитель Исполкома продолжал.

— Признаю, что ваши недовольства вполне справедливы… И то, что с водой у вас перебои, нам известно, товарищи… Да, вам, действительно, здесь нелегко, но когда людям трудно, они особенно крепко сплачиваются, объединяются…

Сидевший рядом с Алексеем Петровичем студент вздохнул и достаточно громко сказал что-то по-узбекски. Его услышали, и ядовитый смешок прокатился по рядам.

Алексей Петрович повернулся к Сакену.

— Что он сказал?

— «Не болит голова у дятла»… — Чуть смутившись, перевёл тот.

— Скажите, — вдруг спросил с места Соколов — Вы когда в последний раз мылись?

Представителя Исполкома смутить было трудно.

— К чему эти вопросы? — Пожал он плечами. — Конечно, я мылся сегодня и не один раз… Но когда-то я вот так же, как вы сейчас… И тогда я понял, что именно в таких условиях проявляется истинная цена коллектива, его энтузиазм…

Алексей Петрович мрачно продолжил:

— А до каких пор нужно будет проявлять энтузиазм на местах, чтобы прикрыть бездеятельность руководителей?

Студенты зашевелились, с любопытством повернулись к Соколову. Он поднялся с места и продолжил.

— Такая работа никому и никогда радости не приносила. Советской власти шестьдесят с лишком лет, а в передовой республике собираем белое золото прапрадедовским способом, и при этом совершенно не заботимся о людях, которых превратили в рабов… Я лично ничем этим ребятам помочь не могу, разве только поклониться им за их труд. А вот Ваш долг — не заниматься здесь болтовнёй, а сделать для них всё необходимое…

Он махнул рукой и начал пробираться между тесно сидящими студентами.

Тон Соколова очень не понравился представителю Исполкома.

— А собственно, кто Вы будете? — сдвинул он брови.

— Соколов моя фамилия… — С откровенной ненавистью взглянул ему в глаза Алексей Петрович. Он ненавидел этих болтунов, которые всё больше и заметнее вытесняли людей дела во всех коридорах власти. — Коммунист Соколов…

Сакен смущённо поднялся вслед за ним, повернулся к представителю Исполкома, извиняюще развёл руками…

Молчаливый и мрачный Алексей Петрович занял своё место на заднем сидении газика, Сакен сел впереди, захлопнул дверцу.

— Поехали…

Довольно долго ехали молча.

Сакен в зеркало исподтишка наблюдал за стариком, а тот неожиданно взорвался.

— Ты-то куда смотришь?! Тебе людей доверили… Местное руководство надо было на клочки разнести!