From USA with love

Издателей здесь сотни, может быть - тысячи. Одному из нескольких тысяч серьезная книга покажется рентабельной, или, как минимум, не слишком убыточной.

Несерьезная - тоже. (При наличии таланта.) И какую бы макулатуру вы ни производили, от высокой дидактики до низкой порнографии (а я уверен, что производство классной макулатуры требует таланта, навыка и даже мастерства), американский рынок поглотит се. И может быть, вы станете первым из русских литературных ремесленников, заработавших в Америке большие деньги...

Разумеется, вас могут ожидать здесь досадные неожиданности. Hздатель русских книг вам скажет (или промолчит, но вы услышите):

- Ты жил в Союзе и печатался на Западе. Ты мог легко угодить в тюрьму. В таких случаях западные газеты поднимают шум. Это способствует продаже твоей книги... А сейчас ты на воле. И в тюрьму при твоем образе жизни угодить нелегко. Поэтому я откладываю издание твоей книги до лучших времен...

"До лучших времен" - это значит - пока я не сяду в американскую тюрьму?!..

Вы скажете: цинизм, прагматизм!.. (Опять - рифмующаяся гадость!) Но я вам отвечу: "Да, а что?" Издательство вкладывает собственные деньги. Давайте же позволим ему быть экономным и расчетливым.

Тем более, что уж по-русски-то вас обязательно издадут. Здесь издается все, включая тех, кто этого, по-моему, и не заслу живает.

Вас издадут, и вы должны быть к этому готовы. Потому что ваша иллюзия собственной тайной гениальности неизбежно рассеется. Из кельи непризнанного гения вы угодите в бесконечное пространство мировой литературы, в первой шеренге которой, за чертой горизонта, выступают Толстой, Сервантес и Джойс, а далеко за вашими спинами в дымке абсолютной безвестности плетутся икс, игрек и зет. А вы - посередине.

Боюсь, что многие из вас окажутся средними писателями. (Прибавьте Джудит Кранц к Толстому и разделите на два!) Пугаться этого не стоит. Не бойтесь середины. Именно на этой территории происходит чаще всего самое главное...

И еще одно предостережение. Оказавшись в составе мировой литературы, вы неожиданно перестанете чувствовать свою кон кретную аудиторию. А может быть, вообще перестанете задумываться о том, для кого вы пишите.

Когда-то вы писали для советских редакторов, пытаясь убедить их в том, что-вы лояльный, но при этом способный и честный литератор. Затем вы писали для узкого круга своих друзей и единомышленников, пытаясь освоиться в тесноватых катакомбах нонконформизма. Потеряв терпение, вы начали писать для гипо тетического западного читателя, стараясь дезавуировать комму нистический режим, и это было абсолютно естественно и похвально, хотя бы в силу того, что требовало от вас незаурядного мужества или крайней беспечности - достоинств равно привлекательных.

И вот вы оказались на Западе. Ваши рассказы опубликованы порусски и по-английски. В конце концов чувство аудитории начинает безнадежно расплываться. Для кого и о чем вы пишете? Для американцев о России? Об Америке для русских? О себе для всех, кто удосужится раскрыть вашу книгу? В результате оказывается, что вы пишете для себя. Для хорошо знакомого и очень близкого человека, который с отвращением глядит на вас, пока вы бреетесь. Короче, ваше дело раскинуть сети, а кто в них попадется: французский студент, американский дантист, русский делецэмигрант с Брайтон Бич, советский диссидент или майор КГБ - уже не имеет для вас никакого значения. Главное сделано -сети раскинуты...

Я знаю, что вам нелегко. Догадываюсь, что эмиграция повлияла на качество вашего выбора. Раньше приходилось выбирать между советским энтузиазмом и аполитичностью, между сотрудничеством с властями и удалением в монастырь собственного духа. Сейчас все по-другому. Вам нужно выбирать между рабством и свободой, между безмолвным протестом и открытым безбоязненным самовыражением.

Никто не имеет морального права побуждать заключенного к бунту. Никто не имеет морального права требовать от человека отваги и гражданской смелости. Никто не может сделать выбора - за вас.

И все-таки, сделать его - необходимо. Как -это ваша забота и наша печаль.

Нет сомнения, что лучшие из нас по обе стороны железного занавеса рано или поздно встретятся в одной антологии.

Любящий и уважающий вас

Сергей Довлатов