Фронт без тыла

Войти сюда именно таким образом я решил, руководствуясь несколькими соображениями. Во-первых, это была не беспечность, а расчет: противник относительно далеко, а на входы и выходы из поселка поставлено наше боевое охранение, кроме того, организовано достаточно надежное наблюдение за железной дорогой. Таким образом, никто не войдет и не выйдет со станции незамеченным. Во-вторых, нам остро необходимо было не только накормить людей, но и сделать запасы продовольствия на несколько дней вперед. В Плотовце же, как мы знали, имеются магазин и пекарня, и одно дело войти в поселок крадучись, а совсем другое — вот так, открыто. В-третьих, мне хотелось, чтобы наши бойцы почувствовали большую в себе уверенность, почувствовали, что все происходящее не так уж страшно, как может показаться на первый взгляд. И наконец, подбодрить местное население мне тоже очень хотелось: хоть нас и немного, но смотрите — мы не боимся. Судя по всему, в своих расчетах я не ошибся.

Отдав команду разместить батальон в домах поселка на целый день, я приказал разыскать заведующего кооперативом. Потребовал открыть складское помещение.

На полках почти пусто. Заведующий — человек, похоже, жуликоватый и трусливый — заявил, что почти все вывезли несколько дней назад в лес. Бегающие глаза, подхалимская, угодливая улыбка, суетливость…

Сказанное им могло быть и правдой. Нам еще в Ленинграде сообщили о том, что в районах, над которыми нависла угроза вражеского вторжения, создаются из местного партийного, советского и комсомольского актива партизанские отряды и подпольные группы, что они закладывают базы продовольствия, обмундирования и оружия. Возможно, здесь побывала одна из таких групп. Однако заведующий толком объяснить ничего не мог.

— Куда вывезли-то все? — спросил я.

— Туда… Кажется… — Он очень неопределенно показал на восток, откуда мы только что пришли.

Одно из двух: либо ему не доверяли, либо…

Дальнейший разговор был бесполезен. Мы занялись подсчетом того немногого, что оставалось на магазинных полках. Нашли сотни полторы банок с мясными и рыбными консервами, два мешка сахару, несколько мешков муки. Табаку и папирос примерно по одной пачке на человека. Вот и все.

— Нам нужен хлеб, — сказал я заведующему.

— Хлеб? — переспросил он. — Нет хлеба… — Как это нет? А мука? А пекарня?

— Так ведь печь некому. И времени уйдет… Словом, никакого энтузиазма. Глядя на заведующего в упор, я объявил:

— Вы сейчас же найдете кого нужно, подготовите пекарню и к вечеру выпечете хлеб. Наши люди помогут. Считайте, что это приказ, а что бывает за невыполнение — сами знаете.

После этого дело пошло как по маслу. Пока заведующий бегал по поселку, разыскивая людей для работы в пекарне, я написав расписку на все, что мы взяли в магазине. Минут через двадцать он, едва переводя дыхание, доложил, что все в порядке.

Я вручил ему расписку, и некоторое время он смотрел на нее, ничего не понимая. И тут у меня мелькнула мысль: «А ведь он не верит в то, что ему придется отчитываться!»

— Спрячьте хорошенько, — сказал я сухо. — Пригодится.

В это время открылась дверь и двое наших ребят ввели какого-то военного. Знаки различия спороты, по всему видно, что парень с похмелья.

— Кто такой?

Объясняет: сержант, единственный из состава находившейся здесь группы ВНОС.[4]

Остальные разбежались, когда прекратилась связь. Рассказывает, что по большаку Бежаницы — Порхов в районе деревни Дубье (как раз туда лежит наш путь) сплошным потоком движутся колонны вражеских войск. Он сам только что возвратился оттуда и был задержан нашим постом.

Выяснив обстановку, состояние моста через речку Судому, я стал расспрашивать сержанта, известно ли ему что-нибудь о наших отступающих частях и подразделениях, не слыхал ли он о каких-либо группах, располагающихся в лесах. Из его ответов, основанных больше на слухах, следовало, что в Серболовских лесах (мы их вчера оставили в стороне) вроде кто-то есть. Но кто именно и где точно — он не знает.

…Мы искали связи с партизанскими группами, организованными местными товарищами, буквально с первых же часов нахождения в немецком тылу. Это не только входило в поставленную еще в Ленинграде задачу, но и могло сильно облегчить наше положение. Однако первые попытки были безрезультатными…

Обязав сержанта никуда из поселка не отлучаться, я приказал ему явиться ко мне к исходу дня. Я рассчитывал использовать его как проводника, поскольку он знал путь до деревни Дубье.

День прошел спокойно, люди хорошо отдохнули. Вечером наш батальон, опять не таясь, строем вышел из Плотовца. Правда, вид у колонны был немного странный — вещмешков-то у нас не было, а уходили, нагруженные продуктами. Но это никого не смущало.

Предполагали, что до утра сумеем перейти через большак. Но получилось так, что около деревни Дубье мы неожиданно и очень опасно застряли.