Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг.

Факты принудительной мобилизации населения партизанами отражались также и в немецких донесениях. 14 октября 1942 года командование тылового района 2-й немецкой танковой армии сообщало о действиях партизан: «Из различных областей района поступают сведения о насильном призыве в партизаны боеспособных жителей». А штаб 221-й охранной дивизии из группы армий «Центр» 9 марта 1943 года доносил: «В районе юго-западного Меркулова (65 км северо-западнее Гомеля) отмечено от 400 до 500 плохо вооруженных партизан. 20 процентов партизан являются принудительно завербованными местными жителями». Стремление к массовости партизанских отрядов не исключало того, что кандидаты в «народные мстители» нередко подвергались тщательной и иной раз даже жестокой проверке. К партизанам присоединялись бежавшие из лагерей военнопленные. Порой перед тем, как принять в отряд, их подвергали суровым испытаниям. Бежавший из плена с группой товарищей красноармеец Безруков в письме родителям рассказывал, как беглецов задержали люди, представившиеся полицейскими: «Они, обсудив, выводят нас на расстрел. Приготовляясь к смерти, я попросил разрешения закурить. Закурив, я сказал, что никогда не ожидал, что русский народ будет расстреливать своего брата русского, и крикнул напоследок, что пусть мы погибнем трое за родину, но за нас отомстят. Один из арестовавших нас спросил: “за какую родину, за гитлеровскую или за какую?” Я говорю – “за русскую родину”. Когда нас вывели на улицу выполнять решение, т. е. нас расстреливать, оставшийся за командира группы сказал, что – мы партизаны. О, как мы были рады до слез, попали в ту семью, которую мы искали!»

В какой-то мере массовость партизанских отрядов с 1943 года стала своего рода неизбежным злом. Все больше и больше людей хотели принять участие в партизанском движении или бежали в леса к партизанам от репрессий немецких карателей. Не гнать же их, в самом деле, обратно в деревни, где их может ждать смерть или угон в Германию. Но, с другой стороны, более острым становился вопрос снабжения, а большие по численности отряды утрачивали подвижность и становились мишенью для широкомасштабных антипартизанских операций. Возможно, целесообразным было бы пытаться вывести избыточные массы партизан к линии фронта для пополнения Красной армии, что в ряде случаев было реально благодаря приближению фронта к партизанским районам. Однако из Москвы, наоборот, шли грозные приказы партизанским отрядам и бригадам ни в коем случае без специального приказа не выходить из неприятельского тыла. Сталин и его подчиненные из числа партийных работников и чекистов, ведавшие партизанским движением, опасались, что дай партизанам волю, они все как один устремятся к линии фронта. А так наличие в неприятельском тылу значительных, по крайней мере, на бумаге, сил внушало надежду, что они рано или поздно парализуют транспортные артерии противника, а в решающий момент окажут действенную помощь Красной армии в разгроме врага.