Фронтера

Первая попытка вырвать плату из пальцев Кёртиса завершилась тем, что он снова потерял равновесие и упал. Колени ударили мертвого Кёртиса в грудь, словно нанося ответный удар по ребрам трупа, шлемом же Кейн, повинуясь инерции падения, врезался в ошметки лица Кёртиса. Он потянул снова. Плата высвободилась.

Все кончено, подумал он. Он находился на пороге Возвращения, архетипического перерождения. Он взялся рукой за трап, перекинул ногу на нижнюю ступеньку. Назад на Землю с платой. Убить короля, жениться на принцессе.

Он потряс головой. Нет никакой принцессы. О чем он вообще думает?

— Такахаси? — позвал он. Рация была отключена.

Он сделал еще один шаг вверх по трапу. Подумал о параметрах орбиты корабля, об эллипсе Гомана, дополнительном к тому, какой привел его сюда, о совершенстве круговой симметрии пути.

Кёртис лежал в пыли под лестницей, подобный монаху из его видения: иссушенный, разбитый, лишившийся своего Сюжета. Тело в кильватере корабля: Эгиалей, брат Медеи[20], убитый с целью задержать погоню мстительного Ээта. Погибшие от эмболии жители разоренного купола. Лена сказала, что Морган управляет тобой. Нарушение симметрии, начало жизни. Когда я стану грозным великаном.

Он хватил шлемом о корпус корабля, пытаясь привести себя в чувство. Где-то в черепе биософтовая начинка импланта шептала его нейронам на языках, неведомых сознанию; сладкие голоса, соблазну которых противиться было решительно невозможно, убеждали его забрать плату и улететь.

Ямато-Такэру знал, подумалось Кейну; его дух поработили точно так же.

Каждая отдельная человеческая жизнь, сказал мальчуган, есть момент сознания большого существа, которое живет в нас.

Мембрана снова разорвалась. Кейн узрел их всех, от Ясона до Парсифаля, и сотни других, и образуемый ими единый Сюжет; единую драму, которую разыгрывали они снова и снова вне времени, так что каждый из них вносил уникальный вклад своего момента в общее целое.

Кейн знал, каким должен быть его вклад.

Когда Кейн разыскал Молли, та все еще сидела на склоне вулкана. Он вспомнил, что нужно включить рацию, но слов не находил.

Такахаси стоял рядом с нею, его сопровождали трое-четверо выживших. Пыль, поднятая взрывом, улеглась, ночь прояснилась.

— Это был корабль русских, — сказал Такахаси. Кейн непонимающе посмотрел на него. — Маяковская. Она разбила «Салют» на плато Солнца. Это и вызвало взрыв.

— Оазис, — произнес Кейн.

— Во всяком случае, зародыш. Если кратер окажется недостаточно глубок, ее дело можно будет довершить, использовав антивещество Глаголи. Думаю, так Маяковская попыталась свести баланс.

— Не слишком… привлекательное предложение, — Кейн оглянулся на развалины Фронтеры, чья температура теперь лишь на несколько градусов превышала температуру окрестной равнины.

— Не слишком, — сказал Такахаси. — Но это первый шаг.

Кейн опустился на колени рядом с Молли.

— Возьми, — сказал он и вложил плату в ее руки. — Построишь корабли.

— Кейн…

— Такахаси, заткнись, — огрызнулся он.

Он мог сказать больше, но времени не было. Позднее он расскажет ей об остальных своих планах, о полномасштабной спасательной экспедиции с грузом еды, лекарств и всего остального. О договоре с «Аэрофлотом», чтобы те их не трогали. Но об этом он намеревался рассказать позднее, по радио, вернувшись на Землю.

— Где Лена? — спросил он.

— Внутри, — сказал Такахаси. — Она остается. Ей предстоит здесь много работы. Все остаются, даже Ханаи. Это неважно. Мы двое управимся с кораблем. Но плату придется забрать. Мы за ней прилетели.

— Разве? — произнес Кейн. — Я так не думаю.

— Кейн?..

— Мы выиграли время, — сказал Кейн. — Эти люди нам нужны, а мы нужны им. Мы справимся.

Кейн не смотрел на Такахаси, но чувствовал, как другой начинает склоняться перед его волей.

— Вперед, — приказал он. — Приготовь корабль к старту. Я через минуту.

Такахаси развернулся и ушел.

— Кёртис? — проговорила Молли.

Кейн склонился к ней, взял ее шлем в свои руки и приложил к своему.

— Он мертв, — сказал Кейн.

Руки Молли сомкнулись на плате, и она вроде бы кивнула под шлемом, потом поднялась и направилась с платой к воздушному шлюзу.

Кейну явилось видение Молли, стоящей под небом Марса: волосы треплет ветер, она в плотной куртке и маске, но на открытом воздухе, и у ее ног жесткие зеленые кустарники.

Видение это породил его собственный мозг, а не имплант. Голоса молчали. Он задумался, услышит ли их Молли, когда настанет ее черед, появится ли призрак Одиссея на видеоэкранах кораблей, которые унесут ее к Ио, Титану и дальше, к звездам.

Оттенки ночи стали выцветать и бледнеть, марсианский ландшафт засиял, словно портал, за которым исчез Риз. Лишь усилием воли Кейн собрал мысли и чувства воедино, когда двинулся вниз по склону. Назад на корабль, назад на Землю, назад в свое королевство.

От автора