Фронтир

А потом свое веское слово сказали минометы. Полковник Канор был в недоумении. Даже по самым скромным подсчетам у обороняющихся было не менее полусотни современных гаубиц малого калибра. Ничем иным обрушившийся на наступающих шквал огня он объяснить просто не мог. Переполняемый злостью, он мысленно осыпал проклятиями того, кто поставлял разведданные, но повлиять на ситуацию был не в силах.

Еще больше он убедился в правоте своих суждений, когда атакующие цепи все же приблизились к линии обороны на расстояние полутора сотен шагов. Правда, как в такой близи от гребня холма его солдаты не попали в мертвую зону бьющих с обратного ската орудий, он решительно не понимал. Хотя он и отметил, что разрывы снарядов значительно уступают по силе тем, что еще продолжали рваться среди задних рядов атакующих, это ничего не объясняло. Однако трудно винить полковника Канора в некомпетентности, ведь местная военная мысль еще не додумалась до минных полей, как и до самих противопехотных мин.

Наконец атакующие залегли под шквальным ружейным и артиллерийским огнем обороняющихся. Попытка спасти положение ударом драгун на фланге также не увенчалась успехом. На их пути непреодолимым препятствием встало как минное поле с ловчими ямами, так и прицельный ружейный огонь. Как это ни удивительно звучит, но ополченцы не просто знали, с какой стороны браться за оружие, но и умело им пользовались.

Попытки выяснить причину отсутствия подвоза боеприпасов до сих пор не дали результата. Их артиллерия превратилась просто в груду бесполезного металла. В результате полковник был вынужден отдать приказ на отвод войск, а затем и к отступлению. Ни о каком переформировании в настоящий момент не могло быть и речи.

Потери среди личного состава просто поражали. В строю оставалось меньше половины от прежнего состава. Количество раненых превысило все мыслимые пределы. И это только те, кто сам смог выбраться с поля боя или был вынесен товарищами. Но даже для вывоза этих раненых не было транспорта, санитарными повозками никто не озаботился, ведь расчет был на захват Домбаса и использование уже его ресурсов.

Обратный путь превратился в скорбную процессию изнуренных боем солдат, выносящих раненых на своих плечах или на собранных из подручных материалов носилках. Из-за холмов то и дело появлялись вооруженные всадники, которые, наскоро обстреляв колонну, увеличивая число убитых и раненых, вновь скрывались из виду. Однажды виконт Канор попытался противодействовать этому, отправив остатки своих драгун. Но те в свою очередь напоролись на засаду и были вынуждены отойти к основной колонне, понеся большие потери.

Вся тяжесть боя легла на плечи ополченцев. Сергей до последнего держал полторы сотни своих наемников в личном резерве. И вот теперь, когда враг начал отступление, он отправил их вдогон. Грибски, весь бой изнывавший от острого желания немедленного действия, словно сорвавшийся с цепи докучал валийцам своими стремительными атаками.

Когда наконец показался лагерь на берегу Изеры и думалось, что основные беды остались позади, случилось непоправимое. Колонна напоролась на плотный ружейный огонь, поддержанный массированным артиллерийским налетом. Вскоре сзади подтянулись части преследователей, и артиллерийский обстрел достиг апогея. Через полчаса валийцы выбросили белый флаг, отдаваясь на милость победителя.

— Прости, Верная Рука, я не успел собрать всех своих воинов.

— Удивительно уже то, что ты собрал хотя бы этих, — отмахнулся Сергей. — Все случилось настолько быстро, только успевай поворачиваться. Но как ты оказался здесь?

— Просто вспомнил твои слова. Помнится, ты говорил о том, что мы хороши, когда действуем из засады. Вот я и решил ударить в спину.

Что и говорить, удар вышел славным. Вождь куроки хорошо распорядился с той частью прибыли с угольных копей, что выделял ему Варакин. Сегодня каждый воин племени был вооружен, причем это были уже не кремневки и двустволки, хотя и их иногда пускали в дело, а новейшие «дятличи» и «баличи». Мало того, подсмотрев кое-что из занятий ополченцев Домбаса, вождь начал вводить воинское обучение и добился кое-каких результатов.

Хуторяне куроки получили сельхозинвентарь, поддержка белых переселенцев стала куда более значимой. По реке ходили пять пароходов — собственность племени.

Расширялось производство уже имеющихся предприятий, закладывались новые. Появилось несколько медпунктов, школы, своя газета. Причем последняя выходила сразу на двух языках, Высокой Горе и Хитрому Змею удалась-таки их задумка с составлением алфавита куроки.

— Послушай, Высокая Гора, а ты все еще уверен в том, что вам следует присоединиться к Рустинии?

— Мы все еще думаем, что это самый лучший вариант. А уж после вот такого посещения и подавно.

— Хорошо, что после сегодняшнего у тебя не случилось головокружения от успехов и ты не решил, что мы и сами сможем справиться со всеми проблемами.