Фронтир

– Серега.

– А?

– А сдается мне, мы только что потеряли пятьдесят крон, – глядя вслед уходящему мужику, подытожил Алексей.

– С чего ты взял?

– Не попал бы он в монету, как пить дать не попал бы.

– Так и я не попал бы… В смысле, из его карамультука. Вдруг там какой кремневый динозавр.

– Угу. Такое может быть легко.

Вроде все. Один решил поймать мыша и съесть не спеша, но мышь в руки не дался. Разошлись, так сказать, полюбовно и каждый при своих. Видно же, что струхнул мужик, при такой-то заявке на точность стрельбы. Чтобы было понятно – медный пятигнедовик размером с пятирублевую российскую монету. С расстояния в семьдесят шагов, что около пятидесяти метров, эту самую монету далеко не всякий увидит, не то что попадет. И если этот батрак не заливает, то на ровном месте можно лишиться солидной суммы.

Но Алексей в случившемся увидел рациональное зерно. Вооружившись листком бумаги и карандашом, что взял у Сарки, он отправился в обход повозок, вознамерившись внести свежую струю в ярмарочные развлечения. Ну и заработать, чего уж там. Все просто. Вспомнив игру в тотализатор на своей прежней работе в банке, он решил провернуть то же самое здесь. Как человек наименее загруженный, он практически всегда вел запись и выплаты выигрышей, так что с механизмом был знаком. Оставалось только убедить остальных рискнуть некой суммой, от одной кроны и выше, для того чтобы участвовать в розыгрыше.

– Леха, я правильно тебя понял? Один выстрел, и никаких перестрелов?

– Ну да. Все соберутся, ты делаешь выстрел, и мы забираем выигрыш.

– А ничего, что я уже, считай, три месяца без тренировки?

– Ты же потомственный охотник, – ободряюще похлопал друга по спине Алексей.

– Тренировка, она и потомственным нужна.

– Да ладно. Мы же ничего ставить не будем, а с каждой поставленной кроны нам два гнедка, за услуги. Это по-божески, да, считай, и ничего.

– И?..

– Ну что «и»? Народ завелся, как с цепи сорвались. Короче, с одного выстрела, несмотря на результат, нам три кроны с гнедочками.

– За один выстрел?

– Угу.

– Нормально. А то Бедрич вроде и не отрицает, что должен, но больно уж прижимист. Опять же нужно купить припасы для кремневок, чтобы всучить вождю с полным комплектом. Тогда сможем спокойно охотиться в их лесах. Тут столько соболя… По нашим меркам так и с избытком. Отобьемся и заработаем за сезон.

– А ты заметил, почем закупают соболя?

– Заметил. Но мы тут сдавать не будем, отправимся дальше, все равно пока не собираемся обосновываться.

– Не, Сереж. Не получится. Если нас поймают с соболями, без меховой лицензии, беды не оберемся. Я узнавал. А лицензию дают только компаниям. Охотники могут добывать пушнину только при наличии договора с компаниями, куда, собственно, и сдают всю пушнину. По-другому – нарушение закона, со всеми вытекающими прелестями.

– А как же местные? У них что же, у всех договора?

– Здесь граница, так что многие законы просто не работают. Но во внутренних областях все строго. Нет, если ты решил стать контрабандистом, или браконьером, или как это называется, то милости прошу. Но мне бы желательно обойтись пока без этого.

– Ладно, не суетись под клиентом. Поохотимся. По моим прикидкам, за сезон мы сможем заработать эдак около сотни крон.

– Это же нужно добыть как минимум полторы сотни соболей!

Ну да, закупочные цены у местных были более чем скромными. В зависимости от качества меха стоимость варьировалась от пятидесяти гнедков до одной кроны и выше не поднималась. Вот и выходило, что нужно добыть чертову уйму зверя. Хотя сто крон по местным меркам весьма солидная сумма.

С другой стороны, при такой плотности зверя ничего нереального в столь значимой добыче Сергей не видел. В отличие от местных, которые предпочитали пассивный метод охоты на соболя, то есть капканы, он практиковал активный. Но для этого нужно иметь самую малость – тренированных собак. У местных он подобного богатства не наблюдал, а вот у него были четыре лайки, потомственные охотницы на белку и куньих, правда, могли при случае сработать и по другому зверю, но вот специализация у них именно по пушному.

– Говорю же, не суетись. Добудем еще и больше, сотню я по минимуму беру. А если окажется много чернобурки, так и вовсе больше получится.

– Хорошо бы.

– Ладно, то дела будущие. А ты-то как сам? Поставил?

– Нехорошо шельмовать. Тебе, кстати, тоже нельзя.

– А если я на попадание в цель, а не на промах? Какое же тут шельмование?

– Не, Сереж. Нечестно.

– Нечестно… Один тут нас развести хотел, другие заработать на нас, а мы нечестно. Эмка. Эмка!

– А, дядько Сергей?

– Ты в меня веришь?

– Верю, – серьезно кивнула девчушка.

– А если бы у тебя было три кроны, ты поставила бы на то, что я с семидесяти шагов пятигнедовик собью?

– Поставила бы.

– Вот, молодец. Если она поставит наши деньги, это честно будет?

– Это будет честно.

– Тогда вопрос закрыт. Я так понимаю, уже пора?

– Ну да. Народ на пустыре крутится.

– Пошли. О, глянь, Радос. Парень, ты чего нос-то повесил?

– А дядько Игнас Гнеську увез, вот он и ходит смурной, – тут же вывалила новости Эмка.