Фронтмен

— Ну что? — это был вопрос из-за спины и прозвучал он из уст Шрама. Боевик держал ствол наготове, и дуло этого ствола упиралось мне в бок.

— Похоже, нас кинули… — ответил чеченец и посмотрел на меня самым зловещим взглядом, очень жалея о том, что не может убить меня прямо сейчас. Но удар в нос я все же получил. Удар свалил меня с ног. Зря он так, я бы и сам упал — очень хотелось спать…

Густые клубы то ли дыма, то ли газа, повалившие из всех щелей, включая вентиляционные люки, не торопили меня с изложением новой версии о местонахождения миллионов Гараева.

Помещение охватила паника, трансформировавшаяся в давку. Люди бросились к выходу, но дверь с пуленепробиваемым стеклом уже была заперта. Следом за этим опустилась блокирующая решетка хранилища. Мышеловка захлопнулась.

Запахло гарью газовой атаки. Непроницаемая мутная пелена, похожая на серое облако, погрузила все во мрак. Люди теряли сознание, растирая слизистую оболочку глаз и надышавшись едкой смесью спертого воздуха и аэрозоли. Через пару минут в депозитарий ворвался отряд спецназа…

* * *

Грузовики доставили очухавшихся участников беспорядков, облаченных в наручники, в полицейский участок. Народу привезли несметное множество. У людей до сих пор слезились глаза и першило в горле. Мучила жажда — лучшее время для допросов. Вот когда язык развязывается за стакан воды. Никто не говорит о пытках. Революционная Венесуэла — не Чили времен хунты. Просто с водой в некоторых районах Каракаса настоящая напряженка…

Фильтрацию задержанных взяли на себя подчиненные офицера Корсо, имеющего специальную картотеку для выявления зачинщиков. Корсо интересовали только самые интересные персонажи, остальных он сдавал полиции. Дон Альберто вольготно сидел на стуле начальника участка, дымя сигаретой, и, не поднимая головы, что-то записывал. Я стоял перед ним, уставший и небритый, но благодаря ему, живой и здоровый.

— Значит, эти русские и есть те самые подонки, которые лишили жизни моего друга дона Анхеля? — наконец, обратился ко мне Альберто Корсо.

— Вероятно, так оно и есть, — ничуть не сомневаясь, изрек я.

— Не фиксируй этих двоих в числе задержанных, — приказал офицер Корсо одному из своих людей, имея в виду наемников Гараева, — Я сам ими займусь.

— А что с колумбийкой делать? — сержант попросил уточнить дальнейшие действия в отношении схваченной иностранки из враждебного государства. — Может она из заброшенных «коммандос»?

— Кто эта девушка, за которую ты просишь? — этот вопрос снова касался меня.

— Случайная знакомая, которой я тоже обязан жизнью. Не меньше, чем Вам, дон Альберто, и стечению обстоятельств, которые я склонен считать чудом… — выпалил я, — У нее в этом банке были сбережения, и она мечтала их вернуть.

— Похоже, ее мечта осуществилась, — ухмыльнулся дон Альберто, — При обыске у нее нашли сорок тысяч боливаров. Она спрятала деньги в одно очень пикантное местечко…

— Отпустите ее и не отбирайте эти деньги, пожалуйста. А я за эту услугу откажусь от своей доли, — я оглянулся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, — Я отказываюсь от своей доли алмазов.

— Я правильно тебя понял? — не поверил в столь благородный жест ради незнакомки офицер.

— Да… — со всей решимостью произнес я.

— Приведи сюда колумбийку! — приказал дон Альберто конвойному.

Тиана вошла так же грациозно, как если бы она дефилировала по подиуму. Красоту не испортишь бессонной ночью и слезоточивым газом. Она тускнеет лишь под воздействием времени.

— Ты «трансеунте» или «домисильядо»?[28] — спросил он девушку, подойдя вплотную.

— Я здесь нелегально, — честно ответила она. — Работала в «Ди Анджело». Можете проверить.

— Хочешь, чтобы тебя депортировали? — нахмурил брови офицер.

— Только, если мне вернут мои сорок тысяч… — гордо бросила Тиана.

Дон Альберто еще раз посмотрел на меня:

— Не пожалеешь потом?

— Ни в коем случае.

— О'k, это самая дорогая проститутка из тех, что я видел… — согласился он, и, подойдя к сержанту, что-то шепнул ему на ухо.

Примерно через полчаса Тиане привезли билеты на самолет до Боготы, вернули деньги и посадили в такси. Прощание в подобной обстановке не выглядело романтичным, но на ее лице читалась искренняя благодарность. На самом деле мы были квиты. Но мне вдруг стало грустно, я поймал себя на мысли, что бессознательно хочу чего-то большего.