Фронтовая юность

Мы не испытывали недостатка в вооружении, но оно продолжало поступать. В частности, было доставлено несколько новых пушек, одну из которых командир вручил комсомольскому расчету Ивана Фролова.

Надо было поговорить с комсомольцами, чтобы они не подкачали в бою, и накануне наступления я отправился в «хозяйство Ерохина», как называли у нас батарею 76-миллиметровых пушек. «Хозяин» — командир подразделения — старший лейтенант Владимир Ерохин был назначен на эту должность недавно. До этого он командовал батареей 45-миллиметровых орудий. Ерохин не только воевал, но и учился. Мечтая поступить после войны в артиллерийскую академию, он не расставался с учебниками по алгебре, геометрии и физике.

Когда я пришел на батарею, Ерохин, Фролов, Гречишников и несколько молодых бойцов готовили орудие к бою, осматривали его механизмы.

— Пушечка что надо, — сказал Фролов. — Но и со старым орудием расставаться жаль: немало фашистов полегло от его огня.

— Ничего, Фролов, — успокаивал его командир батареи, — в ваших руках и это орудие будет иметь боевую славу.

Между прочим, эти слова Владимира Ерохина оказались пророческими. В апреле 1945 года орудие Фролова вместе с описанием подвигов расчета было отправлено в Ленинград в артиллерийский музей.

Любопытна такая деталь: при подготовке орудия к первому бою комсорг батареи Василий Гречишников предложил завести лицевой счет. Фролов на обложке ученической тетради сделал надпись: «Боевые дела расчета 76-мм орудия № 105» — и почти до конца войны заносил в нее количество уничтоженных гитлеровцев, вражеских дзотов, танков и огневых точек.

…Ночью, в канун прорыва обороны противника, на западный берег Турьи были переправлены две роты, усиленные минометами и орудиями. Переправа происходила под сильным артиллерийским огнем противника, предпринимавшего отчаянные усилия сорвать форсирование. Начались яростные контратаки гитлеровцев. Здесь-то и показал себя расчет Фролова. Ведя огонь прямой наводкой, артиллеристы разгромили несколько пулеметных гнезд, мешавших продвижению пехоты, уничтожили до сотни солдат и офицеров.

— Давай, давай, «бог войны»! — одобрительно кричали пехотинцы.

— За нами дело не станет! — отвечал им Фролов.

В самый разгар боя на плацдарм прибыли комбат Кряжев, офицеры штаба полка и комсорг Ющенко. Увидев комсорга, заместитель командира батальона старший лейтенант Иван Дмитриевич Кирдан, высадившийся еще ночью, спросил:

— Флаги принес?

— Четыре, — доложил Ющенко и достал из полевой сумки аккуратно сложенные полотнища.

…Бойцы поднялись в атаку. Следуя неотступно за огневым валом, шли пинчане Высоцкий, Валуевич, Городецкий. Противник беспорядочно бросал тяжелые мины, бил по площадям снарядами. Осколком ранило Валуевича. Превозмогая боль, воин продолжал разить гитлеровцев из автомата. Он хорошо помнил слова бывалых воинов: исход боя зависит от смелости, решительности каждого бойца.

…Враг яростно цеплялся за высоту. На левом фланге полка наша первая атака не увенчалась успехом. Бойцы залегли. И когда над высоткой бреющим полетом прошли краснозвездные «илы», пехотинцы вновь устремились вперед.

В руках у Адама Городецкого — красный флажок. Ему первому выпала честь водрузить его на высоте. И чем ближе он подбирался к гребню, тем неистовее был пулеметный огонь. Вдруг Городецкий пошатнулся.

— Что с тобой? — крикнул Высоцкий и поспешил к товарищу.

— Я жив…

Городецкий, крепко обхватив древко рукой, высоко поднял над головой флажок. Чуть выше ремня рыжим пятном крови окрасилась гимнастерка. Флажок в нескольких местах был пробит пулями.

Городецкий бежал, но силы оставляли его. Падая, он успел крикнуть: «Возьмите!» И не дав флажку коснуться земли, Высоцкий подхватил его из рук раненого товарища. За ним с криком «ура» неотступно бежали пехотинцы. Цель близка. Вот он, гребень. Не выдержав натиска, враг повернул вспять, а Высоцкий воткнул древко флага в землю.

В ходе боя за Станиславув Кряжев доложил Додогорскому, что противник прорвался в расположение НП батальона и что все, кто находится с ним, ведут бой.

— Связь временно прекращаю, — сообщил в полк телефонист Бершадский. — Вступаю в бой.

На выручку прибыло орудие Фролова, подошли автоматчики полка. Гитлеровцы, не выдержав натиска и понеся большие потери, отошли.

Раненный в руку, Бершадский, разрывая зубами бинт, снял трубку телефона:

— Контратака отбита. Я на месте, — сообщил он связистам полка.

Утром следующего дня, раздавая бойцам завтрак, повар Софроныч заметил, что из первого взвода третьей роты никто не пришел за пищей. Выяснилось, что бойцы этого взвода закрепились на отвоеванной высоте. Пробраться туда можно было только ночью. Но до ночи ждать долго, а бойцы голодны.

Поручив своему помощнику готовить обед, Софроныч взвалил на спину вещмешок с сухим пайком и пополз. Долго полз, скрываясь за каждым выступом земли. По нему стреляли из пулеметов, били из минометов, но ничто не остановило отважного патриота. С волнением следили за ним бойцы. Еще одно усилие — и он у цели. Раздавая продукты, Софроныч слышал от обычно сдержанных на похвалу бойцов: