Фронтовая юность

— А коли так, — продолжал Горецкий, — значит, творчески надо подходить к делу. Вот вы, — обратился он к бойцу в длинной, почти до пят, шинели, — как будете на бруствер вылезать, если последует команда «Вперед»? Из этой траншеи, брат, и хорошему спортсмену не выпрыгнуть.

— Так мы ж перед наступлением лазы сделаем. Но впервой ведь! Каждый раз так делали.

— А что из этого получалось? — горячо говорил Анатолий. — Гусиная цепочка. Передние уже у траншей врага, а задние только вылезают на бруствер. От этого мощь огня теряется, да и гитлеровцам сподручнее выбирать цели. А вот когда выскочат все, как один, да дружно ударят из винтовок и автоматов, тут иное дело. Лазы лазами, но нам надо заблаговременно подумать, как будем выбираться из траншей.

— Что тут придумаешь? — сокрушался пожилой воин. — Кабы каждому лестницу какую сделать, тогда можно было бы выскочить всем враз…

— Постой, постой, — перебил его Горецкий. — Лестницу, говоришь, каждому сделать? Так кто ж нам мешает? Сделаем, а?

— Надо — сделаем, — ответило ему несколько голосов.

Минут через пять мы были уже у комбата Каширина. Анатолий рассказал ему о своем разговоре с бойцами.

— Хорошо, хорошо придумано, — проговорил комбат. — Сейчас же распоряжусь.

Я в свою очередь информировал об этом почине командира полка. И в ту же ночь от каждого взвода были снаряжены бойцы для рубки леса и сооружения лестниц-трапов. Инженер полка вместе с командирами подразделений обходил траншеи, определял места, где целесообразно установить эти трапы.

Дело спорилось, тем более что противник в эту ночь безмолвствовал. Лишь изредка он вел артиллерийский огонь по противоположному берегу…

Так день за днем мы укрепляли плацдарм за Вислой, завоеванный в дерзком и героическом броске.

С автоматом и книгой

Огня горячее и тверже стали

Отважных бойцов сердца.

А. Сурков

Поступил неожиданный для нас приказ: занимаемый участок сдать частям 77-й гвардейской дивизии. Наш полк и дивизия были переведены во второй эшелон. Подразделения полка разместились в трех-четырех километрах от передовой. Это внесло резкие изменения в ритм нашей жизни. Отрывались траншеи, строились блиндажи. Началась напряженная боевая подготовка: бойцы и командиры тренировались в меткой стрельбе из всех видов оружия, учились вести разведку, отрабатывали задачи наступательного боя.

Заметно наращивалась огневая мощь подразделений полка. Бойцы вооружались автоматами ППШ и ППС. Батарея 120-миллиметровых минометов была переведена на механическую тягу.

Очень важно было по-хозяйски ухаживать за оружием, беречь его, научиться искусно владеть им в наступательном бою.

…На полянке разместилась группа бойцов. Еще издали я увидел Алешу Жижина, который, прислонившись спиной к стройной сосне, о чем-то убежденно рассказывал. Рядом с ним находился Василий Ющенко. Он только что укрепил на ветках кустарника карту, другие наглядные пособия и перочинным ножиком очищал от коры лозу, предназначенную для указки.

— Проводим семинар агитаторов о силе советского оружия, — сообщил комсорг.

Рассказ Жижина о винтовке, из которой он уничтожил расчет вражеского пулемета, заинтересовал агитаторов. Один из них взял винтовку, открыл затвор и, прищурив глаз, заглянул в канал ствола.

— Ничего не скажешь, порядочек! — восхищенно сказал он, передавая винтовку соседу.

Когда винтовка возвратилась к ее хозяину, Ющенко предоставил слово взводному агитатору Александру Шибаршину. Тот рассказал об одном, в прошлом отличном, пулеметном расчете, не раз отмеченном командованием. Но слава вскружила голову сержанту и его напарнику. Перед боем бойцы роты тщательно проверили свое оружие. И только Кирилл — так звали сержанта — этим пренебрег. «У меня все в порядке», — заявил он. А в бою, когда противник был уже совсем близко, пулемет отказал. Устранять неисправность было поздно…

— Как видите, расчет подвел целый взвод, — закончил Шибаршин. — И все из-за беспечности, зазнайства.

Поучительным было и выступление комсорга батареи 120-миллиметровых минометов сержанта Василия Обыденнова. В полку его хорошо знали. На боевом счету расчета, которым он командовал, числилось 12 уничтоженных артбатарей противника, 4 дзота, 17 пулеметных гнезд. Комсорг рассказал, в частности, историю с подбитым немецким минометом, лежавшим на нейтральной полосе. Как-то ночью ефрейтор Обухов приволок его в траншею. Миномет удалось отремонтировать. Раздобыли немецкие мины. Опробовали. Впоследствии наши ребята послали из него много «подарков» гитлеровцам.

— Выходит, — заключил Обыденнов, — нам надо знать не только свое оружие, но и оружие противника, с тем чтобы при случае повернуть его против фашистов.