Фронтовичка

Танки появились сразу, из неширокой лощины, приземистые, в тучах грязных ошметок, густо облепленные мотопехотой. Валя вскочила на ноги, достала флажки и показала направление движения головной машины. Она чуть сбавила ход, и Валя, скользя на подгибающихся ногах, побежала впереди танка. Танк двигался за ней. На середине прохода она отбежала в сторону, машины принял Страхов и повел их дальше. Пехотинцы покатом расползались по сторонам, освобождая дорогу танкам.

Завывая моторами, танки безостановочно шли вперед, выбрасывая густейшие потоки грязи, обломки проволочных заграждений, под гусеницами нестрашно рвались противопехотные мины.

Машины уже выбрались к немецким траншеям. Но ни на одной из них Валя не видела гвардии капитана Прохорова. Только когда немцы обрушили на танкистов огонь артиллерии и минометов и мотопехота стала спрыгивать с машин, она узнала от одного из раненых, что Прохоров впереди. Она тоже побежала вперед, чтобы узнать дальнейшую задачу.

Постепенно горячка боя выгоняла противную дрожь, проходило уже знакомое состояние небытия — безразличия к самой себе. Она ползла, перебегала и даже несколько раз стреляла в засевших в окопчиках немцев и наконец нашла Прохорова.

Весь в глине, как в броне, быстрый и решительный, он грубо крикнул:

— Где вы шляетесь, сержант? Почему первый проход остался без охраны?

Нет, это был совсем не тот испуганный, даже загнанный собственными несчастьями Борис, которого она знала в последние дни. Это был вое тот же властный, безудержный и резкий командир, и Валя, вытягиваясь, четко доложила:

— На первом проходе остался Зудин. Проверять не было возможности.

— Вот отдам тебя под суд — найдешь возможность! Сапера отослала, а сама черт те где околачивалась.

Валя видела его безжалостные, яростные глаза и поняла: может не только отдать под суд, но и пристрелить.

— Под утро выяснилось, что Зудин пропал. Вторым проходом пользоваться не решились: а может, он перебежал? Поняла, что натворила? Иди и проверь, что с Зудиным. Потом — в бригаду.

— Слушаюсь, — ответила Валя. — Разрешите идти?

Что-то хорошее, тревожное тронуло грязное лицо Прохорова, но ответил он резко:

— Идите, — и сейчас же отвернулся.

Его роты завязали бой за вторые траншеи противника.

Танки тяжело переваливались на брустверах, на мгновение показывали отполированные грязью днища и, разворачиваясь, пеленали дерном и глиной еще сопротивлявшихся немцев.

Валя перебегала, переползала, просто бежала и уже на выходе из прохода в минном поле поняла, что она устала и хочет есть. Но останавливаться она не могла.

Неподалеку от первого прохода, в той лощинке, где они со Страховым и Серовым отдыхали, она наткнулась на саперов. Они врылись в землю и следили за противником. Валя остановилась и узнала, что саперы стараются разгадать, заминировали немцы проход или нет. Зудина никто не видел.

Она попросила хлеба, пожевала и пробралась в траншеи. Но и здесь никто не видел Зудина. Уже собираясь двигаться дальше, чтобы побывать на ближайших медицинских пунктах, она наткнулась на наблюдателя, который стоял под дождем в ее плащ-палатке — на уголке капюшона ясно виднелся расплывшийся на дожде фиолетовый знак: «В. Р.»

— Где ты взял эту плащ-палатку? — сердито спросила Валя.

— А валялась туточки. Твоя, что ли?

— Моя…

Боец посмотрел на нее невыразительными мутными глазами, вытер маленький красный носик и ехидно улыбнулся:

— Брешешь… — и беззлобно добавил такое ругательство, от которого Валя сразу вспыхнула, схватила за плащ-палатку и рванула. Шнурок лопнул, боец качнулся, глаза у него округлились.

— Где другие плащ-палатки? — процедила Валя.

— А ей-богу ж, не знаю, — залепетал перепуганный боец. — В ночи проходив тут один. Все палатки шукав…

— Куда он пошел?

— Та не знаю. Здается, туды пийшов, — боец неуверенно показал за бруствер.

— Веди к командиру, — приказала она бойцу.

Боец быстро сбросил с плеч плащ-палатку и бочком пошел по траншее.

В дзоте сидели несколько пехотинцев и молоденький младший лейтенант. Он с готовностью выслушал Валю, подтвердил, что ему докладывали о разведчике, который возвращался в траншею за плащ-палатками, видел и сапера. А где они сейчас — он не знает.

— Впрочем, посмотрите, — предложил лейтенант и приоткрыл задвижку на амбразуре дзота.

Отсюда были видны и лошадиный труп, и разбитая кухня на одном колесе, и даже березовый крест возле воронки. Но Зудина не было нигде. Она несколько раз глазами обшарила весь проход и уже хотела отойти от амбразуры, как вдруг в стороне от прохода и совсем неподалеку от траншеи увидела темно-зеленый, почти черный бугорок, возвышающийся над грязно-желтой, залитой водой землей. Она долго смотрела на него и наконец решилась.

— Видите бугорок? — показала она лейтенанту. — Вон-вон, возле кустиков.

— Думаете, он?

— Уверена. Так вот — прикройте огнем.

— Так ведь фрицы…

— Не заметят, — решительно и зло сказала Валя, — видимость неважная.

Немецкие позиции были задернуты туманной дымкой дождя, и Валя надеялась, что противник видит ее так же плохо, как и она его.