Фронтовичка (СИ)

Марк Анатольевич. Алеша?

Нина Васильевна. Не узнать… Посмотри, Галь…

Галина. На кого там любоваться?

Марк Анатольевич. Ты… Давно отслужил?

Алеша. Да. Нет… Только что с поезда… Служба вся… По музыкальной части больше… Где Мария Петровна?

Марк Анатольевич. Ну и ботинки на тебе! Невозможно, чтобы после службы в таких ботинках… Это не наши?

Алеша. Из командировки привез. (Смеется.) Вроде правительственной награды, что ли, вышло… Мария Петровна где? Я к ней.

Марк Анатольевич. А Мария Петровна уехала. Давно.

Алеша. Как уехала?

Марк Анатольевич. Сразу же, через месяц после суда.

Алеша. Куда уехала?

Марк Анатольевич. Черт ее знает.

Нина Васильевна. Если бы она сама знала, куда она едет! Трезвая, а как будто под хмельком. Легка на подъем. Ну и слава богу. Матвей из лагеря вернется — спокойней спать будет.

Галина. На Дальний Восток она поехала. Завербоваться в строительную бригаду.

Алеша. Куда именно на Дальний Восток?

Галина. Чё, найти думаешь?

Алеша. Как найти?.. Просто поеду… На Дальний Восток…

Хочет сеть на лавку, но Нина Васильевна одергивает его.

Нина Васильевна. Стой! Куда садишься в грязь плащом?

Подстилает газету. Алеша садится.

Алеша. Ла шансон де адьо! Песня прощанья! (Играет.)

Сцена четвертая

Переполненный вагон. Едут штатские и демобилизованные, молодые и старые: все забито людьми, чемоданами, тюками, мешками, узлами, платками, портянками, шинелями, фуфайками. Мария Петровна лущит яйца с другими бабами. На ней гимнастерка, сапоги, волосы коротко острижены. Ее спутницы Светик и Танюха — молодые, но по-мужицки сложены, веселые, но с глубокими морщинами на лбу. Одеты в рабочие куртки, ситцевые блузки и брезентовые штаны. На боковом сиденье старуха в ватнике разматывает и заматывает больные ноги грязными тряпками. Мария изо всех сил всматривается в сумерки за окном.

Мария. Прощай-прощай, вонючий край! Надоело нам тут?

Светик. Не то слово — надоело…

Танюха. Чё надоело? Везде все одинаково…

Светик. Ехал бы наш паровоз к самому океану…

Мария. До Владика довезет, а там хоть пешком готова! О, ходу прибавил. Щас у меня крылья вырастут!

Танюха. Там на попутках.

Светик. На рыбоконсервном рыбой отъедимся, а то чё эта стройка.

Танюха. Ой, девки! На путях работала — шпалы таскала, на стройке работала, кирпичи, бревна таскала!.. Ну не до старости же?

Мария. Какая старость, девочки! Дойдем до океана — отмоемся, найдем себе рыбаков, нарожаем…

Танюха. Этого счастья не надо. У меня уже есть один спиногрыз в Иркутске.

Мария. Да я тоже вряд ли, с кишками перерезанными… но помечтать-то можно… Будем консервы закручивать, еще и в клуб на танцы время останется. Интересно, как там бабы танцуют…

Танюха. Чё выдумывать. Как везде, танцуют…

Мария. Давай, Танюха, поспорим.

Танюха. На чё спорим?

Старуха с бокового сиденья. Ой, да замолчите вы! Прорвы!

Светик. Спи, мамаша.

Мария. Время не ваше! На бутылку спорим.

Танюха. Красного или белого?

Мария. Белого. Я говорю, вот так вот!.. (Показывает.) Там бабы не танцуют. А вот так!.. (Размахивает руками, кружится, прыгает, изображает птицу, взвизгивает.) Так большинство! Влияние коренных малых народностей надо учитывать, Танюха!

На третьей полке просыпается небритый мужик в военной шинели, он повисает над столиком, размахивает замызганной пачкой денег.

Военный. Девушки! А разрешите вас пригласить в вагон-ресторан? Вино? Водка? Чем вас угостить?

Мария. Мы сами угостим, чем хочешь!

Светик. Чё, водкой закадрить решил?

Танюха. У нас своих полмешка денег.

Военный. Да просто поговорить захотел. Вы звонкие — на весь вагон слышно…

Старуха с бокового сиденья. Будут особенно звенеть, когда из вагона вылетят!

Бабы заливаются смехом.

Мария (протягивает военному очищенное яйцо). На, съешь яичко, лейтенант!